[Vadiva]

Лес, окрестности Ангмара
Времена нынче темные, звери злостные, люди недоверчивые, земли пустынные, а солнце обманчиво, порой оно светит, и чувствуешь, что все будет хорошо. Когда отец лежал на земле, захлебываясь своей кровью, ни вздоха, ни выдоха, жизнь не промчалась перед его глазами, он видел лишь ворон, кружившихся над его телом, он слышал лишь волков, жаждущих сожрать его еще теплым…
Сын, дочь и больная жена - все, что досталось ему от жизни. Порой он спрашивал себя «кто я?». Отец, охотник, пахарь, но не воин. Оно ему и не нужно было. Он не хотел принимать участия в войне, он не хотел жить с племенем. Ему по душе жизнь отрешенная, отдельно от всего мира, ни в чем не нуждаясь, никого не прося о помощи. Так и вышло. Еду, он добывал в лесу, а от холода спасали добытые шкуры. «Лишь бы они были счастливы». Кроме моей семьи у меня никого нет. Предстояла очередная прогулка по лесу. Он понимал, что рано или поздно умрет и хотел как можно большему обучить детей. Они накинули на себя шкуры, взяли все необходимое, а тропинка в лес казалась уже до боли знакомой. «Сегодня как то тихо» - сказал охотник детям. Они, молча, согласились с ним. Все дальше продвигаясь в глубь леса, они удивлялись отсутствию зверей и пугающей тишине. «Так далеко мы еще не заходили» - прошептал сын. Внезапно, что–то хрустнуло впереди. Звук дошел до них эхом. Охотник поднял мозолистую руку, и они остановились. Впереди раздался вой, пробирающий до костей.
«Потихоньку идем назад» - прошептал охотник детям. И все попятились. Но, не пройдя и двух шагов, позади них раздался ответный вой. А за ним третий, четвертый, пятый, и уже скоро казалось, что вой никогда не прекратится, а охотник и его дети бежали что есть сил в обратную сторону. Он не заметил ни единого знакомого дерева, ни своих же следов. Охотник, оглядываясь по сторонам, видел лишь смазанные очертания животных. Он думал, что замылились глаза, но протирая их, он видел то же самое. Внезапно раздался детский крик. Охотник поднял голову и увидел дочь. А на ветке впереди болтался в судорогах его сын. А на соседних деревьях сотни других висельников. Он забыл о волках, их уже не было слышно. Стояла тишина, был лишь звук перетянутых веревок и скрежет веток. Отец заметил впереди пещеру, прямиком за рощей. Он шел, держа за руку дочь. В его голове не было мыслей, он не чувствовал страха, он лишь шел к своей цели, непонятно зачем, еле волоча ноги, лишь шел. Дочь плакала, пыталась вырваться, но он сжимал её руку столь сильно, что она порой вскрикивала от боли. Подойдя к пещере они остановились… Но дочь не переставала кричать.
Из пещеры той, вышло то, что не могло найти покоя ни в том, ни в ином мире. Оно было ни живым, ни мертвым.Пустые глазницы и торчащие ребра виднелись на иссохшем теле, зубы прогнили, да и осталось их немного. Волос на голове почти не было. Ростом не велик, но шел немного согнувшись. Судорожно перебирая ногами, он стремительно подходил к путникам, стремясь утолить вечный голод. Он сжимал в руке длинный, ржавый нож все сильнее. Одеждой для него была лишь грязь и присохшие листья. Дочь стояла в оцепенении. А у отца перед глазами был лишь болтающийся на ветке сын. Тьма шла на них в своем истинном обличии.
Оно подходило все ближе, а дочь кричала все громче. «Маленькая тварь я отрежу твою поганую голову». Отец будто пробудился ото сна. Он оттолкнул дочь и бросился в объятия смерти. Он нашел силы обнять её в ответ и повалил на землю. Нож яростно входил в его тело, стремительно, быстро. Нащупав камень, отец бил им о голову врага, пока лицо не перестало быть узнаваемым. Истратив последние силы, он упал рядом. Он слышал, как из пещеры доносился душераздирающий, женский крик… Отец, приподняв голову, увидел, как его сын и дочь, держась за руки, пошли к пещере.
Он не хотел участвовать в войне, он не замечал тень Ангмара. Война сама нашла его, и тень незаметно подкралась сзади. Когда отец лежал на земле, захлебываясь своей кровью, ни вздоха, ни выдоха, жизнь не промчалась перед его глазами, он видел лишь ворон, кружившихся над его телом, он слышал лишь волков, жаждущих сожрать его еще теплым…