[rustedMG42]

Он проснулся уже ночью, когда сумерки сгустились до чернильного мрака, а на холодном осеннем небе блестели яркие колючие звезды. Голова нещадно болела, а желудок переворачивался вверх дном, подкатывая к горлу тяжелой тошнотой. Спина затекла, а все тело ломило от промозглого холода. Выпрямившись, он перевернулся на живот и некоторое время лежал, справляясь с рвотными позывами и пытаясь унять круговерть, взметнувшуюся перед глазами. Лицо щекотали ст**** сухой ломкой травы. Приподнявшись на руках, он медленно осмотрелся. Ну так и есть. Дурак. Совсем дурак... Пальцы все в земле, ногти сорваны, костяшки в ссадинах, да еще каких - не иначе как подрался с кем-то.
В памяти проступили смутные картины вчерашнего застолья. Удушливые запахи дешевого трактира ударили в нос, словно бы он был там. Шум, гам, стук кружек, смех, песни и пляски. Потом - уже тише, дело поздним вечером. Кто-то спит, упав лицом в стол, кто-то что-то невнятно бормочет. Кажется, это Гронн, его друг, старый добрый товарищ.
И как их угораздило? Как на подбор - крепкие, здоровые мужики - и так набраться всего за пару часов?
Он застонал. Голова словно раскалывалась на тысячу частей. Не надо было идти в эту дрянную забегаловку, ох не надо было... Не иначе как бавят там пиво дрянью какой-то. А хозяин?..
Он вздрогнул, когда лицо хозяина трактира словно проступило перед ним: крючковатый нос, бездонные черные глаза, тонкогубый рот, кривящийся в жестокой гримасе. Губы шевельнулись, произнося какие-то слова, но их уже вспомнить не удалось.
Мелькнуло еще какое-то видение, обрывочное и размытое: он приложил кружку ко рту, глотнул пива и сморщился от странного вкуса. Странного и тревожащего, но не придал значения.

- Эй, поглядите-ка! А, каково? - Гронн вскочил на ноги, с грохотом опрокинув табурет и продемонстрировал всем свой новый кинжал, выхватив его из ножен.
- Сядь уже, или сам порежешься, или нас порежешь, ты, пьянь! - Мальбельт замахал руками в притворном ужасе.
Приятели встретили такой ответ громогласным хохотом...

Да. Да-да, так и было. А потом, когда они уже все напились, хозяин стоял у стола и что-то говорил, хищно скалясь. В зале не было никого, кроме них, а в воздухе витал густой запах трав и беды.
Он вздрогнул. Пытаясь совладать с судорогой, пробившей все тело, он обхватил себя руками, но тут же повалился на бок. Его скрутило страшным спазмом, в голове вспыхнули яркие искры, желудок бросился к горлу, и его вырвало, раз, другой, третий...
Когда припадок прошел, он, шипя от боли и кашляя, снова поднялся и сел. В голове прояснялось, зато холод стал острее. Он снова посмотрел по сторонам. Какие-то холмы, пучки жесткого кустарника без листьев... Ветви редких сухих деревьев, распяленные подобно пальцам мертвецов. На небе сияла луна, озаряя все вокруг холодным бледным светом. Медленно поднявшись на ноги, он посмотрел на землю - не выпало ли чего из карманов? - и в ужасе отпрянул.
Темнеющее на траве пятно рвоты зловещим образом сложилось в некое подобие черепа с пустыми глазницами. Не в силах оторвать от кошмарного зрелища глаз, он пятился и пятился назад, пока не споткнулся.
Вскрикнув, он упал, взмахнув руками. Земля приняла удар, и обмякшее от страха тело покатилось куда-то вниз по склону, пока не врезалось в некое препятствие. Он лежал с минуту, не шевелясь и почти не дыша, зажмурившись и пытаясь справиться с обуявшим его ужасом. А ведь он никогда не слыл трусом...
Рука нащупала что-то мягкое, холодное и податливое. Уже чувствуя, как сердце вновь сжимают тиски липкого мерзкого страха, он повернул голову и неимоверным усилием воли заставил себя открыть глаза.
И тут же воспоминания прорвали заслон и потоком чудовищных и жутких видений затопили его разум...

...они вышли из трактира поздним вечером, все, даже те, кто спал, казалось, беспробудным сном. Их вел старик-хозяин, опирающийся на кривой посох, черный и лоснящийся в свете зеленого фонаря, который старик прихватил со входа в трактир. Он шел впереди, а они, не ведая себя, переступали ногами, шаткой и валкой походкой удаляясь от трактира в ночь. Куда он вел их? Как они умудрялись идти? Никто не падал. Уши словно забило глиной - такая стояла тишина вокруг. Он не чувствовал своего тела. Но продолжал идти за блеклым свечением фонаря, подобно тому, как овцы идут за колокольчиком пастуха.
Все дальше и дальше, прочь, мимо облетевшей по осени рощи, через какой-то ручей, прочь, в ночь, в густеющую темноту. Потом... Потом старик остановился, обернулся и заговорил, покачивая посохом. Шедший сразу за ним Хальвор тупо кивнул, а старик лишь рассмеялся и помахал остальным рукой. Хальвор остался, а они пошли дальше, куда-то в сторону. И так повторилось еще раз. И еще. И еще. Их становилось все меньше, и вот он остался один на один со стариком. А потом хозяин того злополучного трактира сказал что-то и ему. Он видел, как шевелятся губы, но не слышал слов. Однако - кивнул и замер на месте.
Старик рассмеялся. Он видел, как того трясет от смеха, как он хлопает себя по ноге, как сгибается пополам, не в силах унять своего жуткого веселья. А после исчез и он - ушел куда-то в сторону, и свет его фонаря померк совсем.
Сколько прошло времени, пока спало оцепенение? Он не смог бы сказать. Однако, когда странная глухота все же исчезла, он уже крепко замерз и все еще очень плохо соображал. Он двинулся куда-то вперед, глядя по сторонам, спотыкаясь, едва не падая, тщась понять, где он и что он здесь делает. Тогда, кажется, он не помнил вообще ничего - ни своего имени, ни того, кто он такой.
А потом появились они - страшные, уродливые подобия людей, с запавшими глазами, вываливающимися языками, ломаными, дергаными движениями, словно суставы их никак не могли занять положенные природой места. Увидев первого из чудовищ, он едва не умер от страха... а уже мгновением позже все его существо затопила жгучая волна гнева и ярости. Он бросился на него, размахивая кулаками, и они сшиблись, словно два диких зверя, царапая и избивая друг друга, кусаясь и пихаясь локтями и коленями, они катались по земле, сцепившись точно два бешеных пса, пока один из них не замер без движения...
Он разжал пальцы, отпуская горло ужасной твари. Встал. Огляделся. Ужас вперемешку с отвращением плескался в нем. Надо было идти. Бежать. Прочь, прочь отсюда, куда угодно. И он бросился бежать. Пока не столкнулся с выскочившим из тьмы еще одним порождением ко*****. И снова он не смог совладать с собой. Завидев чудовище, он и не подумал убежать от него, нет. Гнев, ярость, нечеловеческая ненависть толкнули его вперед, и новая схватка, скоротечная - он извернулся и трижды ударил монстра головой об землю, а потом с чавканьем вдавил большие пальцы в глазницы, - закончилась в его пользу.
И так повторилось еще и еще. А потом он, уже вовсе не соображая ничего, полз прочь, царапая землю, взбираясь на какой-то холм, пытаясь добраться до неясного света, зеленоватого, призрачного, холодного, и слышал лишь свое хриплое дыхание, больше похожее на сиплый рев, да зловещий шепот, врезающийся в голову подобно битому стеклу...

Он с воплем ужаса рванулся в сторону - перед ним лежал Гронн, его старый друг Гронн, изуродованный, избитый и изрезанный так, будто десяток мясников поработал над его телом - и если бы не изукрашенные ножны от его нового кинжала - разве узнал бы он его?..
А мгновение спустя, где-то слева что-то шевельнулось.
Он рывком развернулся, чувствуя, как рассудок его трещит по швам, разваливаясь, отступая перед напором черной бездны безумия. Не ощущая уже ни страха, ни ужаса, он различил очертания какого-то существа, ползущего к нему, волочащего за собой какие-то не-то веревки, не то ремни. В нос ударил жуткий запах свежей крови, в груди, слева, что-то рванулось острой болью, в глазах начало темнеть...
Из последних сил пытаясь отползти назад, судорожно загребая руками землю и воздух, он различал на существе косматую голову Мальбельта, слышал его надсадный хрип и чувствовал лишь, как поднимается где-то внутри что-то горячее, обжигающее, как пальцы сжимаются в кулак...
А потом он ощутил, как на его лодыжке сомкнулась цепкая пятерня существа, совсем недавно бывшего его приятелем.

Старик окинул взглядом прибранный зал. Не бог весть что, но десятка два гостей вмещает. Простенькие столы, трехногие табуреты, низкие потолки да жаркий очаг: желаете скоротать осеннюю ночку за кружкой-другой пива? Милости просим.
Посмеиваясь, старик вышел на улицу, кутаясь в поношенный плащ. На крючке, слева от двери, висел фонарь, светившийся странным зеленоватым светом, совсем слабым и тусклым. Однако же, и этого хватало, чтобы путники с дороги замечали его трактир.