[oigenn]

Глава вторая, в которой герой соглашается помочь Всяковинному обществу и терзаем плохим предчувствием.

Как это обычно и бывает, самые судьбоносные события никак не воспринимаются таковыми изначально. Заканчивалось чудесное утро, обещая чудесный денек. Только уехали последние телеги в дальний путь до Чертогов Торина, только я сел, вытянув усталые ноги, на крылечко своей фактории (в прошлом обычного сарая на окраине Занорья, а теперь подремонтированного и украшенного теремка, гордо совмещавшего функции склада, конюшни и дома), только закурил трубочку, как на подворье с невероятной для хоббита скоростью заскочила весьма забавная личность в штанах от ночной nижамы и в дорогом пиджаке, правда изрядно запыленном. По пути ко мне владелец пиджака явно пару раз упал, но видимо так спешил, что не остановился даже стряхнуть пыль. Первой мыслью было залечь под крыльцо с кинжалом в руке, мало ли кто гонится следом за хоббитом, Шир конечно мирный край, но по нынешним то временам враги могут объявиться где угодно, обычно хоббит, повзрослев, сразу становится степенным и никуда неспешащим, потому бежать мог только в крайней опасности. Но тут странный гость, при виде моей скромной персоны еще ускоривший бег, хоть это и казалось невозможным, был узнан.
Можно было расслабиться, в гости заскочил Слышко Тук, чудак даже по самым чудаковатым хоббичьим меркам, деятельный участник всех посиделок местного Всяковинного общества и вообще заядлый любитель старины. На этой почве мы с ним и сдружились. В моем багаже завалялось множество мелких диковинок из стран, про которые никто в Шире и слыхать не слыхал, а уж моих познаний в занятных вещицах хватило бы на годы заседаний Всяковинного общества. Именно я уверенно опознал в древнем артефакте, подаренном обществу Бильбо Торбинсом, троличью чесалку для спины – а ведь над разгадкой тайны этого артефакта бились умы сотни любителей старины со всего Шира на протяжении полувека! Представляю, как издевательски хихикал над ними старик Торбинс, гад этакий. Да еще вовремя свалил со своей Торбы – после раскрытия «тайны» навешали б ему люлей любители антиквариата, не учли бы старые годы и маразм. Но не только я оказался полезен Всяковинному обществу, общество оказалось крайне полезно мне. Участвовали в его работе или хотя бы интересовались собиранием диковинок хоббиты из очень старых и уважаемых семей, так что вступление в общество открыло передо мной немало дверей, намертво захлопнутых прежде. А еще участие в обществе могло оправдать любые странности и таинственности, «диковинщики» слыли чудаками мирными и безопасными, потому разрешалось им многое. Размахивай, к примеру, кто на улице орочьим ятаганом – скрутили б его вмиг ширифы, побили бы палками для научения уму-разуму, потом сволокли б в кутузку да штрафанули, а диплом общества позволял ехать увешанным оружием, вполне легально – антиквариат, часть коллекции! Ляпотень! А еще в домике общества была чудесная кухня, и я могу поклясться, что некоторые члены общества совершенно равнодушны к диковинкам, посещая заседания исключительно ради прекрасного ужина. Многое говорит о качестве ужина тот факт, что ради него терпели и тяготы длинного по ширским меркам пути до домика из Хоббитона (целый час ходьбы или сорок минут на пони), и занудную болтовню постоянных ораторов вроде старины Слышки, способных о занятных вещицах разглагольствовать часами не останавливаясь.
Однако к чему такая спешка? Слышко в очередной раз упал, уже прямо у крыльца, выругался (что потрясло меня еще больше его странного наряда и бега), еле встал, из последних сил заскочил на крыльцо и свалился на диванчик для гостей, любящих покурить на свежем воздухе, любуясь чудным видом на Занорье. Пока Слышко переводил дыхание, я все лениво гадал – что ж такое произошло. Обществу подарили что-то невероятное и требуется помощь в опознании? Тукборо сгорело дотла (что могло объяснять наряд гостя)? Отменили вечернее заседание Общества, приглашение на которое принес мне недавно почтальон, и Слышко спешит известить всех многочисленных приглашенных, что об ужине им стоит заботиться самостоятельно?
«Чортов Нурли!» прохрипел наконец Слышко. Коротко и совершенно непонятно.
«Гад!» Еще короче и более понятно, наверно Всяковинное общество грабанули, давно говорил, что запирать домик надо все-таки на что-то более серьезное, чем на щеколду.
«Да как он смеет такое продавать, а?!!!» Нет, значит, бесценные коллекции на месте, оберегаемые хлипким замочком. Самому их, что ли, украсть в профилактических целях?
«Этож невиданно! Неслыханно! Да таких хоббитов…» тут Слышко затормозил, видимо не сумев домыслить, что ж такое с ними сделать нехорошее. Видать лишение десерта казалось ему недостаточно суровым наказанием, а оставление без ужина слишком страшным. Я мог бы конечно поделиться кое-какими ангмарскими наработками по сотворению нехорошего с неугодными личностями, но промолчал, заинтригованный непривычно эмоциональным монологом хоть и болтливого, но обычно спокойного хоббита.
«А тут еще Барвинка! Она тож хороша! Не дам, говорит, денег, уперлась и ни в какую. Нечего, мол, тратить монеты на какой-то хлам. Так и сказала «хлам»! Неслыханно! Дядя вернется с ярмарки, все ему расскажу! Тут дело такой важности, а Барвинка вредничает!» Слышко от возмущения опять потерял дар речи. Но в принципе дело стало ясным. Слышке предложили купить втридорога очередную дребедень, он кинулся за деньгами к дяде, по совместительству тукскому тану, а тот уехал на ярмарку, оставив на хозяйстве за старшую как обычно Барвинку, не склонную, в отличие от тана, баловать чудаковатого родича.
Пришла пора вставить словечко в разговор, а то Слышко явно был готов возмущаться еще пару часов - «Сколько денег то просят?» Слышко замялся: «Много, тридцать золотых… Нурли гад! Как увидел, что я в восторге, так сразу запросил гору золота! И ни в какую цену не сбавляет!»
Ого! Я и сам опешил от запросов неведомого мне Нурли. Хоббиты вообще предпочитают ценимые ими вещи не мерять деньгами – дарят или выменивают, редко за какую либо диковинку платили сколько нибуть существенные деньги. Максимальную цену на моей памяти дали на аукционе за настоящее копье эпохи войны Брандобраса Тука с гоблинами – аж пять золотых и, конечно, заплатил тукский тан после долгих уговоров Слышки, совравшего (а потом и сам ведь искренне в это поверил), что копье именно Брандобраса и выкупить его дело фамильной чести. А тут тридцать золотых!!! Фигасе! Что там у Нурли, Брандобрас целиком в доспехах? Или на продажу выставлена его знаменитая лошадка, он, помнится, был настолько крупным хоббитом, что, судя по преданиям, ездил на настоящей лошади, а не на пони? Я очень хорошо понял Барвинку, отказавшуюся дать такую прорву денег на какую то старую ерунду. Видимо выражение моего лица стало настолько выразительным, что Слышко поспешил удариться в подробности, пока не получил безоговорочный отказ.
У Нурли рукопись. Старая, очень-преочень. Видимо самая старая на данный момент в Шире, древнее самого древнего списка о даровании хоббитам земли на границе королевства Арнор. А по важности цены немалой – да не денежной, а исторической. Ибо написал эту рукопись много веков назад некий хоббит, участвовавший, тут уж надо признать, факт действительно потрясающий, – в битве при Форносте, когда ангмарцы взяли последнюю столицу Арнора, а потом некоторое время скитавшийся аж вместе с королевским отрядом. Рукопись большая, хоббиты вообще склонны к писанине, старик Торбинс, говорят, пачку бумаги в день исписывал, а еще в ней полно рисунков и карт разных, видать хотел хоббит все деткам и их потомкам расписать подробно. Потомки правда рукопись закинули в хлам и там она валялась веками, пока Нурли не решил перестроить свою хибару и не нашел в забытой и заваленной землей дальней каморке сундук, где среди всякого гнилья и нашлась рукопись. Решив подзаработать пару медяков на ремонт, Нурли притащил сундучок во Всяковинное общество, где дурак Слышко, невероятно обрадованный находкой, не удержался и выболтал, какая уникальная вещь предложена на продажу. Нурли не будь глупцом и загнул цену, резонно решив, что у слышкиного дядюшки - тана деньжата водятся.
Тут пришлось задуматься. С одной стороны деньги были большие, и я совершенно не разделял слышкину уверенность в том, что тан готов золотом заплатить за рукопись. С другой стороны, рукопись то действительно занятная. Мои друзья по обществу долгими вечерами спорили до хрипоты, правдивы ли старые предания о хоббичьем отряде, ушедшем защищать Арнор по зову короля, предок которого приютил их предков. Были ли хоббиты верны старым клятвам, имели ли они законное право на Шир или потеряли его, не оказав помощи гибнущему королевству? Не было конца разговорам и домыслам, а тут важнейший документ, без сомнения оправдывающий слышкиных да и прочих хоббичьих предков. Ради хорошей репутации можно было и поучаствовать в выкупе реликвии, разговоры о которой пойдут по всему Ширу. Под эти разговоры и известность легко завести полезные знакомства и расширить предприятие, гномы моей работой остались довольны и на следующий год готовы были вложиться в дело серьезными суммами. Да и вообще, иметь самих Туков в должниках – дело выгодное. Так что через пару минут необычайно обрадованный Слышко получил не только мешочек золота, но и пони, чтобы скорее доскакать до Нурли и купить рукопись.
Весь день, разъезжая по делам и ведя вежливые разговоры со встречными - поперечными, я, как ни старался отвлечься, все равно постоянно думал о рукописи. Было какое то нехорошее предчувствие, отравившее весь день, ощущение что зря полез в это дело. И загвоздка была отнюдь не в жалости о понапрасну потраченных деньгах. Старинные вещи, тут понимать и чуять надо, они сами по себе дело хитрое и порой опасное, древние проклятия никогда не умрут, слышал я про любителей порыться в Брийских могильниках много рассказов, да каждый плохо заканчивался, мертвые незваных гостей не любили и беды преследовали даже случайных владельцев взятых с гробниц вещей. И случайный находчик старой хрени, пусть даже отрытой в собственном огороде, рисковал не на шутку. Дела старины были ой как кровавы и опасны, не всякую древнюю историю надо знать, не всякое предание далеких предков стоит вспоминать, не всякую старинную вещь вытаскивать на белый свет, пробуждая от сна непонятные таинственные силы. К тому ж интересуются стариной люди порой опасные и влиятельные, вроде ангмарцев и сарумановских прихвостней. Рукопись могла быть опасна сама по себе и становилась трижды опасна, если ее владельцем заинтересуется Око или Изенгард. Ясен пень, Всяковинное общество никогда не станет держать рукопись в тайне и раструбит всему Ширу о потрясающей находке, пусть я и стану их отговаривать, пугая далекими колдунами, в которых никто из хоббитов даже не верит. Оставалось надеяться, что в рукописи не будет ничего важного, и она не заинтересует никого, кроме чудаковатых хоббитов. Сам себя успокаивал и сам себе не верил.
Прям в воду глядел. Вечером, по приезду домой меня уже ожидали на крылечке двое. Первым был жутко расстроенный и весь в слезах Слышко. Второй гость был уж точно незваный и нежеланный. Глиндур Брендибак, он же Капитан Соломка, глава ширифов Бакленда и гроза всех контрабандистов Вековечного леса. Заодно та самая личность, что когда то публично пообещала сгноить меня в кутузке при поимке на территории Шира или повесить на суку при поимке непосредственно с контрабандным товаром в Вековечном лесу. Репутация у Соломки уже тогда была такая, что я, после первого же выслушивания подробного пересказа соломкиного обещания, не раздумывая, пустился в скитания в дальние края, оставив выгодный промысел и родные края. Вряд ли спустя столько лет Соломка помнил мои старые шалости, но его визит и внимание уж точно не сулили ничего хорошего. Вздохнув, я отпустил Шепота на конюшню и неспешно пошел к гостям слушать новости. Даж не железно, мифрильно был уверен, что плохие.