[oigenn]

Байка 4 Солдат Железной Короны

Особое задание

Я сидел на восточной башне Эстельдина, хмуро поглядывая на дымы орочьего лагеря в Дол Динене, и разве что не выл от досады. О, если б я мог взвыть открыто! Тогда последние местные без остановки добегут до Бри, а окрестные варги помрут от зависти – слабо им так взвыть! Но нет, я же хороший, не стану выть. Хоть и хочется.
А начиналось все так хорошо... Я завернул к друзьям в Эстельдин, и мы весело поминали старые денечки под эль. А как перешли к обсуждению денечков настоящих, тут местные и пошли жаловаться. Мол, достают их немеренно варги, каковые приперлись вслед за орками и теперича не дают спокойного житья добрым людям. Я в пьяном виде и в безопасном кругу друзей, конечно же, герой. Отрикар думаю спас, ну теперь и Эстельдин спасу. И ну бить себя пяткой в грудь «мол изведу гадов в пару дней». Утром когда опохмелился и в Дол Динен завернул собачек посмотреть, так аж вздрогнул. Варгов там кучковалось, что мышей на токах при сборе зерна. Целые табуны, а если прибавить теплую компанию из орков и гоблинов, не дающих серых в обиду, то для изничтожения варгов и выполнения моего обещания не хватило бы всей армии Последнего союза. Но раз подписался, что ж делать. Глаза боятся, а руки лук натягивают, да капканы ставят. Процесс пошел бойко. И стрелял я варгов по лесам, и силки на них ставил, и куски отравленного мяса раскидывал, и материл их ихним же темным наречием для психологического подавления. Ничего не помогало. На смену десятку убитых на южную жратву с севера прибегала сотня. И конца края этому нашествию не было видно. Варги перестали бродить по одиночке, научились вынюхивать силки и перешли на харчевание орочьими припасами, не взирая на протесты самих орков. С каждым днем жизнь моя становилась все более занимательной.
Обыденными стали соревнования в беге с препятствиями прямо в лесу, полном орочьих патрулей и частоколов. Несколько раз чудом уходил от погони, петляя, как заяц по, тамошним рвам. Усталость накатывала и рано или поздно какой-нибудь шустрый варг меня б достал. Но тут судьба, словно в издевку, выписала новый кульбит моей доли.
Был очередной тоскливый вечер после жуткого дня. Интуиция молчала в тряпочку, тоже измотанная вычислением вражеских патрулей. А то б наверно ток меня в Эстельдине и видали. Но расслабилась зараза и проспала главную беду. Сдав свежедобытые хвосты варгов и бездумно пожевав какое то варево на ужин, я поплелся на свое любимое место – восточную башню. Вечера здесь были столь же ужасны, как и дни в Дол Динене. Как военный лагерь, Эстельдин не имел таверны. И вообще следопыты были людьми настолько суровыми, что обходились без вина и пива. А также без эля, настоек и всяких бормотух, предпочитая развлекаться, слушая у костра всякие высокопарные истории о героическом далеком прошлом. У меня же уже после третьего вечера голова пухла от всевозможных королей и древних богатырей, которые как на подбор плохо заканчивали свои героические жизни. Менялись имена и порядковые номера королей, но все истории были похожи и заканчивались одним и тем же. На месте следопытов я б всех этих бардов перевешал как вражеских шпионов. Ибо если верить бардам все, кто выступал противу тьмы, погибали, пусть и героически и с пафосными речами. И кто после этого соблазниться воевать с Ангмаром? Тьфу, а следопыты слушают и бардов хвалят. Не, ну не дураки ли?
Скукотень. Потому и сиживал я, уставший, трезвый и злой, на закате на башне, прикидывая по дымам, куда утречком сунуться безопасней. Тож не фонтан веселья, но хоть полезно для выживания.
На удивление этим вечером на башне я сидел не один, хотя по первости на своего соседа внимания не обратил. Остроухий заявился в Эстельдин несколько дней назад и о чем то толковал с тутошним начальством. То, что он мог проявить интерес к моей скромной персоне, я понял лишь после его деликатного покашливания. Блин, ну конечно, какой эльф будет без повода наслаждаться видом оскверненного орками Дол Динена? И приперся, значит, остроухий сюда поговорить наедине со мной. Это не сулило ничего хорошего моей персоне. Эльф то был не из сегодняшних восторженных романтиков, а из старых – это по глазам заметно. Конечно, все эльфы внешне молоды и порой непривычным взглядом трудно различимы. Но потёршись среди остроухих, научишься четко выделять старых, тех, кто и первую эпоху помнит, и видал в жизни да на поле боя такое, что не приведи Валар нам увидеть. Глаза у таких эльфов страшные и отблески в них такие, что поневоле вздрогнешь. Взять того ж Глорфиндела. Сперва думаешь вот скромненький, тусуется у Элронда чуть ли не приживалой, увидишь и тут же забудешь. А как поговоришь, да в глаза посмотришь – поймешь, что Элронд деточка по сравнению с таким и не дай те Эа разозлить этого скромного.
Потому интерес ко мне остроухого радости у меня не вызвал. Прочих-то остроухих я рассматривал как выгодных клиентов, которые порой за хорошие деньги покупали лесные диковинки да перья красивые. А то попросят передать весточку кому за щедрую награду. Вот чисто халява! Остроухие высоко ценят дружбу и гонца с весточкой от друга (даже если этот друг не далее как вчера у него гостил и ноне просто шлет короткий стишок, как ему тяжел цельный день разлуки и как он ждет не дождется завтрашней попойки) вознаграждают щедро. А уж если принести весточку эльфийке с далекой заставы от милого, да еще расписать его героические подвиги (в реальности чаще всего сводимые к убиванию скуки смертной) – тут уж вообще доход выйдет как с возу самых ценных шкур.
Старый же явно меня не цветочков нарвать попросит. Ну, впрочем, чего тянуть варга за хвост? «Здрасьте» говорю, мол, приятно вас видеть и все такое. И эльф расписывает, как ему приятно меня видеть и какая честь со мной болтать. Пипец думаю, ну явно я влип, если такому кадру меня видеть приятно. Щас как поручит, добрая душа, поубивать все руководство вражеского лагеря, прорубив коридор из орков и троллей, и будет мне счастье.
Но даже при моих скверных ожиданиях эльф меня огорошил. Спрашивает, не желаю ли я мол в Ангмар северный на разведку сходить, окрестности Карн Дума посмотреть, да доложить, что там да как. Похолодел я, ибо в тамошних местах в одиночку делать нечего. Бывали, конечно, молодцы, что собирали крепкие отряды и прям до ворот твердыни Севера добирались лихим наскоком. О таких легенды да баллады складывали. Правда возвращались немногие, а уж если принять последние годы – то и вовсе ни души. Впрочем на север, после того как орки и ангмарцы сами к нам пожаловали, никто и не совался.
Вежливо этак сказываю остроухому, что мол не спутал ли он меня с Элендилем или Исилдуром. Эти-то в одиночку б наверно точно дошли. А вот моя скромная персона помрет от нарягу на максимум двадцатом убитом орке. А что бы хотя б до Уругарта дойти орков надо убить тысячи, коле не десятки тысяч.
Тут то меня остроухий и удивляет еще сильней. Мол зачем убивать? Ангмар собирает армии и вполне можно, присоединившись к ним, пройти в Карн Дум разведать планы врага. Там как раз по его сведениям лагеря подготовки резерва. И, мол, я просто идеальная кандидатура, ибо и темные диалекты знаю, с варгами могу гутарить и вообще среди горцев Ангмара могу сойти за своего, ибо общался с ними много и шастал по тамошним тропам тож немало, имея дело отнюдь не всегда с врагами Железной Короны.
На последних словах я замер от страха. Намек был очень четким и угрожающим. Даже слуха о моей связи с проангмарскими мордами будет достаточно, чтобы из Эстельдина я живым не вышел. Впрочем, хотя я и не совсем праведник, но с откровенно врагами не яшкался, хотя и вел свои дела с сомнительными личностями, сбывая им ширский табак и эль. Так что легко вписать меня в помощники врагу не выйдет.
Стараясь чтоб голос не дрогнул я ответствовал, что никогда с врагами дел не имел, совесть моя чиста, и я канечн готов верно служить делу борьбы с черной силой, но нет такого вознаграждения, чтобы я сунулся за ним в Карн Дум.
Эльф усмехнулся, вынул из кармана и разжал ладонь. Я похолодел, узнав весьма приметное колечко. Вот это была хана, причем полная и окончательная.
Пару лет назад в руинах Аннуминаса мне довелось по заданию тамошних следопытов бороться с контрабандой их древностей. Неследопытское население этим активно промышляло, не видя в разграблении руин ничего зазорно, и если честно я тоже не понимал усердия следопытов. Вот хоббиты на своей земле уничтожили практически все следы арнорских поселений и ничего им не было. А тут голодные люди, которые ради выживания выискивают всякие древности, немедленно объявлялись врагами. В итоге я переговорил с вменяемыми людьми в Ост Фороде, несколько самых борзых и наглых померли, а остальные стали действовать более тихо. Так что все остались довольны. И дернул же меня нечистый под конец дела, везя забранные у одной из банд реликвии, несколько ювелирных украшений оставить себе. Имел я на это полное право, раз уж сам единолично уложил грабителей, тем более что большую часть вернул следопытам. Потом эти колечки и ожерелья я смог выгодно сбыть собирателям старины в Бри и как раз купил Боярышника, ибо старый мой конёк уже не выдерживал невзгод странствий.
И кольцо, которое держал эльф, было из тех самых ануминасовских трофеев. Стань эта история известна следопытам, мне пришлось бы покинуть здешние края навсегда. Конечно, из-за моих заслуг меня не убьют, но терпеть не станут. А те, кого следопыты не терпят, – как то в здешних лесах не выживают. И топать мне значится неведомо куда.
Так что на молчаливый вопрос остроухого я судорожно кивнул головой и стал, таким образом, возможным секретным лазутчиков объединенного командования свободных народов в Карн Думе.
Возможным это потому, что до Карн Дума было пилить и пилить. Остроухий мне, конечно, расписал, к кому в Огайре обратится, чтоб на север попасть, ток мне жить то хотелось. Горцы Ангмара люди вообще крайне своеобразные и делят мир по вовлечению в свои клановые разборки. Если Железная корона поддерживает один род, все остальные начинают радостно принимать посланцев от следопытов и клясться в вечной дружбе. Стоит же тому роду потерять доверие врага, как наши «вернейшие друзья» мигом бегут к Мордириту на поклон с дарами. Потому не стоит верить словам огайровских личностей, да и все равно знают меня в южном Ангмаре многие и светится там явно не стоит. А то не дай Эа полюбопытствуют да проследят, куда двинусь. А про пыточные Кан Дума много рассказывали, и все крайне неприятное. Да мне, прочем, и в лапы простым незатейливым оркам не хотелось. Потому пришлось поработать сперва головой, а потом ногами.
Двинул я в итоге из Эстельдина вовсе не в Рам Дуат, а в Мглистые, где прошлым летом выведал при охоте на коз горную тропинку в Ангмар. Поднявшись высоко в горы до своего старого лагеря, я переоделся в трофейные шмотки, сумрачно зарыл у порога свое оружие и взял в дорогу только ангмарские вещи.
Через десять дней в североангмарских горных деревнях уже слонялся потрепанный жизнью приказчик известного купца Хуса, вяло интересуясь ценами и качеством козьей шерсти и скупая одновременно самородки платины, порой вымываемые ручьями из здешних гор. Хус был реально существующий ангмарский купец, приказчиков у него было, что рыб в море, потому личность моя не привлекала избыточного внимания. Благо я знавал самого Хуса, часто продавая ему шкуры, и вполне мог поддержать разговор о его семействе и передать свежие новости его торговли. Праздношатающийся незнакомец в этих краях вызывал подозрение и быстро исчезал, а вот скупщик с деньгами был почетным гостем, которому совали на пробу тюки шерсти и охотно показывали дорогу, делясь всеми местными сплетнями. За пару недель я закупил для Хуса несколько возов лучшей шерсти, воз тканей и шерстяных одежд и даже договорился с начальником местного гарнизона Железной короны, что мои повозки смогут присоединиться к военному каравану, идущему на запад. Обошлось мне это в считанные гроши. Начальник явно знал, что меня гробанут по дороге, я об этом тож догадывался, но судьба купленных товаров меня и не волновала.
И действительно, на первом же серьезном посту в центральные области Железного королевства мои возы завернули и конфисковали под предлогом отсутствия у меня разрешения на скуп чего-либо. Купцов тут ни в грош не ставили, и спорить было бесполезно, да я и не пытался, лишь для виду немного повякав. Довольный богатой добычей щедрый грабитель в лице начальника стражи даже вошел в мою печальную ситуацию и пристроил оставшегося без средств приказчика в резервную колонну, топавшую в лагерь подготовки возле Уругарта, откуда я бы мог скоро попасть «домой» к разгневанному купцу.
Чтож, судьба меня баловала и я даже повеселел, плетясь в конце толпы полуорков и горцев, вступивших в войска Севера ради наживы или выживания. Меня не только не вели в оковах в пыточные врага, но даже и кормили вполне сносно по дороге. Быть рядовым Грозной амии великой Железной Короны Севера было не так уж и жутко, как предполагалось. Вскорости я уже распрощался с личиной приказчика, понабравшись горских словечек и болтая на их диалекте, став вполне себе рядовым горцем из задрипанной всеми позабытой деревушки, вербанувшимся в армию ради добычи и от скуки.
Через месяц пути впереди уже маячили башни Уругарта. Надо было промыслить возможность остаться в главном лагере, иначе вся моя экскурсия теряла смысл. Впереди было много дел.

Солдат Железной Короны

Уругарт встретил нас дымом и страшной вонищей, свойственной постоянному скоплению десятков тысяч людей и нелюдей. Честно скажу, что просто охренел, узрев огромные лагеря до горизонта, над которым грозными тенями серели башни Карн-Дума. Мощь Железной Короны в этом месте зашкаливала и подавляла всякую надежду. Впрочем, надо было не паниковать, а устраиваться. За время марша к Уругарту я уже немного разобрался в устройстве вражеской армии и понял кое-какие вещи, непонятные при взгляде извне.
Большинство из Свободных народов с собственно с армией Севера и не сталкивалось. Почти всегда мы видим перед собой вспомогательные части, туманный шлейф истинной силы Железной Короны. Основу настоящей армии составляли ангмарцы, те, коренные, потомственные и добровольные слуги Короля-Призрака, что срослись с Тьмой душами много поколений назад, и теперь не мыслящие саму жизнь вне власти Ока. Это были дисциплинированные безжалостные солдаты, многие из которых владели темной магией. Именно такие были офицерами и командующими армий Севера. Ангмарские части были элитой вражеской армии и использовались исключительно в наиболее важных для врага боях. Вторыми по значимости были уруки, элитные орки. Это орочьи племена, которые всегда подчинялись власти Ока и беспрекословно осуществляли все его приказы. В отличие от прочих орков они воевали ради самой Тьмы, а не ради возможности пограбить и поубивать. Среди уруков тоже было немало владеющих темной магией, но доверием Короля-призрака они обычно не пользовались и, как правило, были в подчинении у генералов-ангмарцев.
Элитные корпуса ангмарцев и уруков дополнялись отрядами орков, гоблинов и варгов – теми племенами, что добровольно служили Железной Короне, за что обладали правом иметь своих командиров и воевать под знаками своих родов. Но большую часть армий Севера составляли вспомогательные войска – сборная солянка из всех рас, подвластных Ангмару. После поражения Ангмара от объединенных армий Гондора и эльфов, многие горские и орочьи племена с радостью избавились от сурового подчинения и зажили в свое удовольствие. Приход Мордирита таких дезертиров не порадовал, но лже-король умел убеждать и после тотального убиения тех, кто осмелился вякать слишком громко, в армию Анмара пошли все. Ангмарцы не обольщались боевыми качествами таких кадров и формировали из них вспомогательные части, которые кидались в бойню без всякой жалости, ибо для хозяев ценности не представляли. Снаряжали и учили таких вояк кое-как, брали они в бою в основном своей многочисленностью и порой страхом наказания за бегство. Именно с ними мы в основном и сражались, принимая за основные силы Ангмара, и жестоко ошибаясь. Очевидно, Лже-король учел опыт старого поражения и раньше времени не показывал истинную мощь Севера. Наступление на земли Северных народов начиналось с лавы почти неорганизованных вспомогательных частей, которые уничтожали все на своем пути. К тем немногим местам, где эта орда встречала сопротивление, подходили уже отряды ангмарцев и уруков, что позволяло Мордириту не разменивать свою элиту по мелочам. Фактически на всем известном мне фронте элиту мы встречали только три раза – в Аннуминасе, Дол Динене и Эрегионе – местах, наиболее интересных врагу. Но даже там элита умело скрывалась за вспомогательными частями.
Лагеря элиты разбивались хитро – их всегда окружали лагеря и стоянки вспомогательных частей, так что в случае внезапного нападения Свободных народов нападавшие буквально увязали в массе отбросов ангмарской армии и попадали под контрудар успевавших подготовится ангмарцев и уруков. Даже в Дол Динене, куда, казалось бы, столько раз ходили на разведку следопыты, уруков углядел только Ваш покорный слуга, три дня пробиравшийся ползком в глубь лагеря. До моего известия следопыты уже хотели разгромить вторгшуюся армию, убежденные в слабости прибывшей гоблинско-орочьей орды. Мое донесение об элитных отрядах отрезвило оптимистов и спасло немало жизней.
Но в данный момент знание армии Ангмара помогало не союзному командованию, а лично мне. Уругарт вовсе не был курортом. Вспомогательные части пахали как проклятые, строя, роя, перетаскивая - в общем, делали все и вся. Мне такое положение дел совершенно не нравилось, ибо мало чем от отличалось от каторги – также бьют, если плохо работаешь, и кормят плохо. Едино, что надеяться на будущие трофеи, и утешаться что рабам еще хуже. К тому ж, никакой разведывательной информации во вспомогательных войсках и не узнать. Выходить из своего лагеря, конечно, никто не запрещал, но приходилось работать весь день, а вечерами и ночами нашему брату шляться по Уругарту было просто небезопасно. Силы Зла крепли, в окрестностях начинали бродить умертвия, напрочь отбивая охоту дезертировать, а элитные части метели всех чужаков, забредших в их лагеря. Эти вояки справедливо презирали «вспомов», сброд из вспомогательных частей, и не различали нас и рабов. Соответственно и нарываться, заходя в пределы их досягаемости не стоило.
Надо было выбраться из вспомогательных частей пока не загнулся на копке рвов, не зашиблен камнем или бревном на постройке укреплений, или не отправлен воевать на юг. Ибо, хотя на юге я и смогу сбечь, но информации принесу явно маловато. В общем, надо было делать карьеру.
Для начала я поднес тушеного когтероя орку, который гонял нас на работы. Сей гад, то того столовавшийся из нашего котла, нещадно объедая подчиненных, после орочьих то обедов был просто покорен нежным мясцом, пусть и с запахом тухлятины. Так что я мигом получил освобождение от работ и всецело посвятил образовавшийся досуг ловле когтероев и их приготовлению начальству. У меня был повод теперь осмотреть окрестности и свести кое какие знакомства. Вскорости повар одной из орочьих частей, восхищенный моим умением гнать самогонное пойло из здешних грибов, вытребовал меня в свое распоряжение. Орки жили более привольно, на работы их практически не гоняли (все равно нифига не сделают правильно), и на их полевой кухне мои кулинарные таланты развернулись во всей красе. Повар всегда авторитет для солдата, так что хотя я и был презренной людишкой, от желающих помочь мне натаскать воду и нарубить дрова за лишнюю миску отбоя не было. К тому ж я таки наладил производство грибного самогона в промышленных масштабах и сбагривал его за умеренную плату, конечно же, делясь со всей орочьим начальством выручкой и готовой продукцией. Бабки в скорости стал зашибать приличные и вообще зажил как кум королю, даже разъезжая делится опытом самогоноварения по всем орочьим лагерям Уругарта. Информация полилась рекой, ибо орки вообще не склонны держать что-то в секрете, ибо им пофиг – о будущем парни абсолютно не думали. Так что я мотал все на ус и потихоньку записывал. Вскорости накопил целый манускрипт имен командиров и названий частей, и даж узнал кой-чего о планах грядущего наступления.
Вопрос о передаче собранного своим как то не возникал и вообще вскорости решился сам собой.
Как то уже вечером я тащился на родную кухню, таща тушки двух когтероев. Туманное ощущение чьего-то присутствия даже не заставило меня насторожиться. Прикрываясь своим поварским авторитетом и службой в орочьей части, я разленился и перестал бояться, настороженно и постоянно осматривая окрестности. Потом эльфа в тени дерева я заметил только в паре шагов от себя. Первая мысль была нецензурной и панической. Вторая была более адекватной – заорать и ломануться к лагерю уруков, авось прискачут посмотреть, кто орет. Третья была самой здравой – захоти эльф меня замочить – пристрелил бы не показываясь.
И точно – это был «превед» от моего нанимателя, которого безмерно радовала моя сноровка и успешное внедрение. Немного потолковав с посланцем, я вскорости притащил ему свои записи и отчитался, мол чист перед союзным командованием, пашу не покладая рук на благо Родины ( о чем надеюсь, они не забудут), ну и конечно попросил оттащить в Эстельдин кое-какие мои накопления – ну чтоб в случае чего не удирать с грузом. Эльф с голодным интересом вцепился в мои записки, охнул, прикинув тяжесть моих пожитков, но воспитанно не стал комментировать, поблагодарил меня за службу, туманно намекнул, что мои старания окупятся сторицей и меня еще навестят по возможности. Апосля чего и отчалил. Видать и ему было не по себе в этих местах. А я что, я уже приноровился.
Казалось, уже достигнуты высот карьерного росту и устроился Ваш покорный слуга как нельзя лучше. Но судьба и тут преподнесла сюрприз в лице ангмарца, однажды утром вытащившего меня из родной кухни и приказавшего немедленно явится к господину Мордагу, главнокомандующему Уругарта. Орки вокруг сбледнели, а я прямо струхнул. Мордаг даже по меркам ангмарцев был отпетым карьеристом, злобой и коварством достигшим звания коменданта Уругарта, и даже метящим в каргулы. Ничего хорошего от разговора с ним ждать не приходилось, но и отказаться было конечно же никак. Так что пришлось оставить поварешку и поплестись вслед за посланцев в замок, про себя молясь Валар и всем и вся.

В ставке врага
Мордаг, на мое удивление, проживал не в самой цитадели Уругарта, а в лагере, разбитом у ее стен. В этой части огромнейшего поселения я еще не бывал, но интерес был намертво забит ужасом. Утешала лишь мысль, что если б Мордаг хотя бы подозревал о моей шпиёнской сущности, то взяли бы меня сразу, а не путем такого «приглашения».
Шикарнейший шатер Мордага был сделан из прекрасной ткани багрового цвета, расшитой серыми колдовскими рунами и иероглифами самого мерзкого вида. Над входом тускло сиял знак Ока, увенчанного Короной Севера – все из потемневшего серебра. Внушало. Стражи у входа не было, видать Мордаг справедливо полагал, что придурков соваться в шатер без приглашения не найдется. Так что сопровождавший меня ангмарец просто поклонился двери шатра и что-то быстро протараторил на тёмном наречии. В ответ раздалось невнятное ворчание, видать приглашение войти, раз уж мой ангмарец распахнул дверь шатра и зашел внутрь. Я втиснулся за ним, бледный, посеревший и исходящий потом от страха. Мордаг сидел за столом, читывая какие-то бумаги, но при виде нас поднял голову. То ли от него действительно исходила аура ужаса, то ли просто меня так колбасило от страха, но я дрожал как осиный лист и не смея взглянуть в лицо злодея, уставился на его стол. «Орки что ли его делали?» поразился неказистости стола некстати проснувшийся во мне деревообработчик, но, видать, оценив неуместность своего появления, тут же сгинул.
Мордага явно удовлетворило то впечатление, каковое произвела на скромного повара его персона. Посмотрев на меня пару минут (показавшихся мне вечностью) он буркнул, что теперь я буду работать при его ставке и, как он надеется, оправдаю высокое доверие. Не могучи говорить, я судорожно кивнул, всем своим видом демонстрируя всяческую готовность на свершения. На этом аудиенция закончилась. Я выпал из шатра, немного отдышался, после чего сразу же подобревший ко мне ангмарец раскрыл суть дела. Оказывается Мордаг удивился, на очередном смотре отметив резко повысившуюся упитанность орочьего подразделения, где я поварствовал, и узнав причину столь резкого улучшения, тут же пожелал, дабы сей повар стал кормильцем-поильцем его ненаглядных варгов. Ему естественно не отказали. Я тепло попрощался с орками, горько рыдавшими при моем уходе, завещал своему преемнику и ученику секрет грибного самогону и потопал осматривать новое место службы.
Вскоре я понял, почему добровольцев на столь выгодную работёнку при Ставке находилось еще меньше, чем на одиночную разведку боем в Лориэн.
На меня хитро поглядывала сотня самых огромных варгов, каковых я видел в своей жизни. А видал я их просто мильёны, ей богу. Мордаг, помимо комендантства над Уругартом и окрестностями, был начальником почтовой службы врага и приспособил для доставки приказов варгов, которые скакали всяко быстрей лошадей по этой местности, да и ужас вражеской магии на них не действовал. Помимо прочего он любил варговские бои, его собачки на последнем негласном чемпионате порвали карн-думских в клочья, потому с них теперь было велено сдувать пылинки и кормить по высшему разряду. Собачки естественно вконец обнаглели от своей значимости и прошлого повара невзначай просто скушали (за что их даже не пожурили), и теперь явно оценивали и меня с кулинарным интересом.
Вздохнув, я приступил к работе. Блин, что еще оставалось то? Сказать Мордагу «спасибы, мол недостоин я такой чести» означало скармливание этим варгам немедленно. А так был шанс что выпутаюсь, благо злодейка-судьба сводила меня с этими пушистыми песиками с роковой неумолимостью и кое-какие знания о повадках милых зверьков болтались в моей башке.
Для начала первого варга, вздумавшего отгрызть мне ногу, я заманил в загончик, зажал башку воротами, апосля чего промял его заднюю часть ногами, покуда провинившийся не стал жалобно выть, прося пощады. Прочие наблюдали за происходящим с явным интересом, видать оценили профессионализм трепки и стали немного уважать. Познакомившись с личным составом поближе, я сразу же выделил десяток любимчиков, каковым и еда была получше и в первую очередь, и самоволки почаще. За это собачки должны были принять на себя роль сержантов и метелить всех нарушителей дисциплины, что собачки делали крайне охотно. Так что через месяц я уже мог вздохнуть свободно – кой-какая дисциплина в стае была, а мысль о моей съедобности вроде выбита из варочьих голов. Кормил я варгов действительно как на убой, еды хватало всем, хотя конечно самые лучшие косточки доставались активу, но и прочие не могли пожаловаться на кормежку. Загоны я держал в чистоте, завел специальные щетки для вычесывания, а через месяц, договорившись со старыми корешами из оков, вообще раздобыл дерева и фактически перестроил всю ту ямищу с загонами, что была под моей опекой. Удобней стало и варгам, не любившим старое сырое трухлявое дерево, и мне, так как вонять стало теперь гораздо меньше.
Весьма довольный моей работой Мордаг, после осмотра новой системы загонов, отвалил мне просто килограммы золота и официально зачислил в элитный ангмарский полк, охранявший его ставку. Для горца с диких гор карьера моя была просто поразительной. Деньги полились рекой. Благо на варгских боях я завел тайный тотализатор и, хорошо зная собачек, мог предсказывать исход боев практически со стопроцентным результатом. Выручкой я щедро делился с сослуживцами (иначе сдали бы конечно) и все было шито-крыто.
Очередной чемпионат мы опять выиграли, причем практически в чистую, потеряв только одного варга из команды. Это было самое нелегкое время, ибо варги бесились от своей и вражьей крови, постоянно рвались в драку, забыв о дисциплине, а перевязывать раненных и разнимать драчунов приходилось, конечно же, мне. Зато теперь то мое положение было незыблемо. Мордаг явно благоволил к моей персоне после столь удачного выступления и был также в восхищении от подаренного ему на юбилей королевства Ангмар нового стола с рисунками на патриотические темы. Стол я делал долго, зато вышел он на загляденье. Особенно удались рисунки варгов на столешнице и поверженных ангмарцами эльфов на левой стенке. Остроухих, заславших меня к врагу, я крепко невзлюбил и видать выплеснул эти чувства в рисунке. Мордагу понравилось, он даже позволил мне шляться в собственное хранилище и брать там вещи, могущие пригодится для новых шедевров деревообработки, как то шкатулок, изукрашенных серебром и каменьями, заказы на которые последовали просто волнами.
Я пахал день и ночь, вертясь как белка в колесе, зато и разведывательной информации мог давать эльфам буквально горы. Собственно именно мне давали приказы, которые должны были доставить варги, потому вскорости никаких секретов у армий Севера от меня не было. Все приказы самого Мордирита шли через Мордага, а значит – и через меня. Мордаг стремительно входил в фавор Лже-королю, часто ездил к его двору и часто принимал у себя каргулов. Пару раз его навещал и сам Лже-король, при визитах которого мы с варгами забивались в дальний загон и сидели там в обнимку, подвывая от ужаса. Зато это давало мне возможность ходить где угодно, не получая вопросов какого хера я здесь болтаюсь. Форма ангмарской стражи, пусть и потертая и в пятнах от варжьей хавки, была надежнейшим защитным талисманом. Но жизнь все равно была тяжела. При каждом визите эльфа-связного я трясся от страха, что нас застукают, трясся при частых мыслях, что Мордирит таки догадается о моем шпионстве, что ему наговорят чего обо мне завистники или в лагере найдется таки горец, знавший меня как вольного охотника. Я стал было плохо спать и есть, осунулся и похудел. Но потом опомнился и взял себя в руки, предаваясь привычному фатализму – чего быть того и не миновать. Стоит мне сорваться – кранты, порвут даж мои варги, почуяв слабинку. А потому надо быть сильным и собранным.
Бывали, конечно, и хорошие минуты и даже часы. Варги своеобразный народ, со своим языком и преданиями. В армии врага они на привилегированном положении, будучи потомками тех зверей, что создал для своих армий Моргот в далекую Первую эпоху. Они всегда при отрядах врага, но, в то же время, держаться особняком и презирают всех прочих, не исключая и тех орков и гоблинов, что считаются их укротителями. Орки и гоблины их давние союзники, а не хозяева, варги держаться их по вековечной привычке, презирая чуть меньше, чем людей. С людьми же они вообще стараются не вести дел, считая слабым племенем, и даже разговаривают с нами неохотно, но стоит заслужить их доверие и принести вкусную косточку – можно узнать и кое-какие интересные байки о былых временах и диких краях. Есть у варгов и юмор, правда крайне своеобразный и на наш взгляд абсолютно несмешной. Так, подхваченный в Карн-Думе анекдот про слепого зайца валил наземь самых закаленных зверюг, дергавших лапами от смеха и восторга, я же ничего смешного там не улавливал. Но все равно болтать с варгами было интересно и познавательно. Расчесываешь щеткой шерсть на спине огромной зверюге, а та млеет от удовольствия и рассказывает о дивных закоулках изначальной землицы врага и подземельях Удуна. Ляпотень!
Но все рано или поздно кончится. И, судя по моему опыту, крайне плохо. Так блин и в этот раз. Как то вечером я тащил варгам первые ведра их варева на ужин. Остановивших у ворот загонов передохнуть, я насторожился. Варги были неспокойны. И не так как обычно они были радостно неспокойны перед любимой баландой, а как то иначе. Нервные, они не сидели на месте, ожидая еды, а ходили с места на место, порой тихо рыча, а блеск в их глазах мне совершенно не нравился. Входить к ним, не зная в чем дело, было крайне опасно – порвут, потому я, не забыв ведра, тихо поднял на помост поверх стены и стараясь не шуметь потопал оглядывать окрестности. «……..» только и промелькнуло у меня в голове, когда я узрел то, что беспокоило варгов. Прямо за воротами поджидал кого-то (блин да что значит кого-то – меня конечно! Ктож еще к варгам то попрется на ночь глядя) десяток стражников, да не местных, а в одеждах личных слуг Мордирита. Это был *****, причем полный. Конечно, могли быть варианты. Меня могли подставить карн-думцы, ради мести за своих варгов, тогда мне стоит лошадью нестись к Мордагу и просить защиты. Если это личная инициатива озлобленных за поражение своей сборной, меня отмажут и не дадут в обиду. Я уж было повернулся ускакать к начальству, как вдруг дикая мысль стрельнула в моей глупой башке. Только три дня назад эльф-связной забрал у меня пачку листов новых сведений о враге. Если этот олух попался и не успел их уничтожить, то вычислить примерно откуда вестишки враг мог запросто. И тогда Мордаг первый начнет демонстрировать на моей персоне свое мастерство пыток, легендарное даже для ангмарцев, любителей этого дела. Бежааааааать!!!
Первое ведро баланды я уронил на врагов нечаянно – просто рука разжалась от страха разоблачения. Втрое я вылил на них намеренно и пока слуги Мордирита ошарашено размазывали по своим мордам баланду я скакнул поверх них к загонам и запетлял по тамошнему лабиринту, вереща как заяц.
Враги естественно ломанулись за мной, и вот это была их ошибка. Варги в принципе зверьки не сентиментальные и начни меня рвать на части прямо у них под носом они б только посмотрели с интересом новое зрелище. Но теперь они были на взводе, не любя чужаков в своих стенах, они были голодны и хотели есть, а тут чужаки стали орать и есть ИХ баланду!!!! Естественно мою погоню они просто стоптали и яростно ввязались в драку с новыми силами мордиритских стражников, которые набежали при первых воплях заварушки.
Когда я осторожно покинул загоны через заранее подготовленный лаз в виде подпиленного бревна (я ж сам тут все ладил хехе) в загонах бушевала нехилая такая баталия. Вой варгов, крики разрываемых на части стражников, сигналы тревоги разбудили б мертвых. Все лагеря вокруг радостно включились в суматоху, везде взвыли рога и гремели барабаны. Орали орки, люди, гоблины, варги и все прочие. Ревели тролли, которые из-за своей тупости нихрена ничего не понимали в происходящем и оттого бесились. Впрочем никто ничего не понимал, но всяк шумел, так что хаос только расширялся. Вскорости по звуковым впечатлениям можно было предположить, что как минимум войско валар таки решилось выжечь Ангмар полностью. Что-то уже стало гореть, прибежавшая на шум подмога, не разбираясь, била всех, кого заставала на месте и вскорости начинала получать пинков от следующей волны, прискакавшей на помощь. В общем веселуха была в самом разгаре.
Все это я наблюдал с безопасного места – забившись под полог шатра Мордага. Шатер был большущий, мое присутствие было совершенно незаметным, а сам хозяин со своей свитой и охраной убежал на тревогу. Мне было настоятельно необходимо выяснить, за что меня пытались схватить. Если все дело в карн-думцах, то им придется тяжко, а я вылезу героем. Если дело в моем разоблачении – тогда необходимо валить отседова с наибольшей скоростью. Но валить надо с умом – это я хорошо понимал. Поддашься панике – и пропал. Все существо орало о том, что надо бежать сейчас – немедленно! Но подумав, я не согласился с этим порывом. При тревоге всякий, выходящий из лагеря будет остановлен и задержан и форма ангмарцев меня не спасет. Кроме того, ночью вокруг лагеря шлялись умертвия, которым форма была вообще по барабану. А амулет, оберегающий от них, был у меня заныкан в тайнике, где хранились вещи на случай ухода. Значит, всяко надо переждать тревогу и забрав вещи из тайника уходить уже не налегке, а с снаряжением, следующей ночью. Потому я валялся под пологом и выжидал.
Суматоха в лагере закончилась лишь утром. Днем в палатку завалился злобный Мордаг и начал диктовать приказы всем частям о моей поимке и непременно живым. Я приуныл, поняв, что придется уходить, и миссия моя в этих краях закончена. А я уж начал было входить во вкус(
Следующей ночью я тоже никуда не ушел, лишь выглянув своровать еды и воды. При той погоне, что развернул Мордаг, выходить из лагеря этим днем было опасно. Хорошо зная нравы ангмарцев, я мог предположить, что они сперва проверят окрестности, не затаился ли я где-то рядом, и лишь потом разошлют отряды в дальние края.
Вечером второго дня Мордагу доложили, что моя персона в лагере и окрестностях не обнаружена. Можно было сваливать.
Ночью, когда все прочие смотались из шатра, а Мордаг уснул, я вылез и без раздумий перерезал ему глотку. Не стать бедолаге каргулом, пусть обломится, хехе. Хотя надо признать мне лично он ничего плохого не сделал, но надож порой подумать и благе свободных народов, хотя эти блин народы мне никогда сток не платили как он. Впрочем и нам, диким охотникам, ведано чувство долга. Впрочем, как и чувство мародерства. Я стал озирать шатер в поисках монет и драгоценностей и вскорости набрал горку вещей на память о службе. Нужен был какой то мешок для награбленного и мой взор упал на почтовый мешок с новыми приказами, что притащили Мордагу сегодня для отправки по частям. То, что надо! Мешок прочный и вместительный. Я сломал печати и вывалил бумажный хлам на пол. Мелькнула мысль оттащить все это эльфам, но с другой стороны – времени сортировать приказы на нужное и ненужное не было. А переть продовольственные ведомости сотни миль до своих – попросту глупо. Да и все равно я знаю практически все про армии севера, потому ну их, эти бумаги. Я стал сгр***** их ногами в камин, как вдруг из-под вороха бумаг выглянул край бархатного мешочка. Это было чтото-необычное. Заинтригованный, я выхватил мешочек из-под приказов и тут же выронил, беззвучно выругавшись от неожиданности. Руку явственно ожгло холодом, верным знаком мощного артефакта врага. Ого! Там было нечто крайне ценное! Морщась, я всеже вновь взял мешочек и начал его пристально рассматривать. Багровый бархат был украшен множеством знаков Ока и Железной короны, вышитых соответственно золотом и серебром. Развязав тесемки, я осторожно заглянул внутрь. Блиииин! Вот это да! Внутри оказалась плоская шкатулка, врать не стану – из мифрила! По крайней мере, так показалось мне, лишь пару раз видевшего мифрил у гномов в Чертогах Торина. Шкатулка не имела видимого мне замка, но не открывалась, как я ее не вертел. На крышке бы нанесен знак Ока, выполненный багровым золотом. В центре Ока был вставлен нехилый такой кровавый рубин. Вопрос брать или не брать даж не возникал. Конечно, тащить артефакт (а в шкатулке явно было нечто потрясающее) такой силы было опасно – могут почуять прислужники врага, но бросить мифриловую шкатулку с рубином я не мог физически. Потому немеющими от холода руками я завернул ее обратно в бархатный мешочек и закинул в мешок вместе с прочим драгоценным барахлом.
Бесшумно выбравшись из шатра Мордага, я тишком стал пробираться к своему тайнику с вещами. Мне очень хотелось узнать о судьбе моих варгов, но заглядывать к ним было опасно – учуют еще да шум поднимут. Впрочем, судя по обычным повседневным звукам из их загонов с собачками было все в порядке. Кто-то грыз кость, ворча на соседях, кто-то похрапывал, кто-то выл на Луну вдохновенно и печально. Все как обычно. Ну, прощайте, собачки, не поминайте лихом.
В моем тайнике что только не было. Запасные комплекты форм на разные случаи, монеты и украшения, заныканные на черный день, одежда охотника (не прибежать же к своим в форме ангмарцев) и чудо из чудес – эльфийский лук Первой эпохи, неведомо как оказавшийся в хранилище Мордага. Я влюбился в него с первого взгляда, выменял за десяток бутылей самогона у хранителя и тщательно укрыл от посторонних глаз. Теперь, замотанный в грязное тряпье для маскировки, он был закинут за спину. На боку висел орочьий тяжелый тесак, крайне удобный для лесной жизни, а через плечо были перекинуты сумки – одна с едой, вторая с добычей. Можно было топать к спасению. Я предусмотрительно надел форму второй карн-думской дивизии. Ее как раз перегоняли в Рам Дуатт, потому мое продвижение на юг не вызвало бы подозрений. Вместе с тем эта дивизия была наспех собрана из кучи мелких вспомогательных частей и народ не успел узнать друг друга, что позволяло легко затеряться среди личного состава.
Можно было конечно уйти на восток к горам, чтобы старой тропой, той по которой пришел в Ангмар, пробраться в Мглистые. Но зная мою легенду о горском происхождении меня и станут ловить прежде всего на путях к моей якобы родине. Да и дороги на восток негостеприимны – ни воды ни еды помимо дорог с заставами Ангмара.
Юг был безопасней, и я зашагал туда, выбравшись из Уругара. Вскорости я присоединился к маршевой роте «родной» второй дивизии, был обременен шестом, каковой и усердно потащил на юг, пряча свою измазанную грязью физиономию при приближении офицеров или посторонних. Спокойно дотопав до Южного Ангмара я легко дезертировал, в первом же лесочке сбросил грязную форму и оделся охотником. На душе сразу полегчало. Хотя впереди были занятые врагом ущелья Рам Дуатта и сотни миль до гостеприимных безопасных мест, самое сложное было позади.

На Севере рано, но долго темнеет. Карн-Дум не спит все сутки, но здесь на высоте многих сотен метров на балконе главной башни цитадели, повседневный шум и гам не был слышен. Мордирит глядел на юг, вожделенный край будущих побед, как глядел каждый вечер. Но сейчас он был ужасен больше обычного и даже каргул, с поклоном зашедший на балкон, закол****ся, не осмелившись тревожить великого короля Ангмара.
Все было ясно и без доклада. Ублюдка, убившего Мордага, не нашли на востоке. Значит, к горам он не побежал. Оставался только юг. А если юг, выходит, эта крыса все-таки и есть эльфийский шпион.
Когда Мордириту доложили, что в окрестностях Уругарта заметили эльфа, он списал это на излишнюю бдительность охраны. Но те вскорости притащили останки, неоспоримо свидетельствующие, что в своей неизмеримой наглости остроухие осмелились подобраться почти к самой его твердыни. Что было хуже всего, при убитом (а эльфа не удалось взять живым) нашлись обрывки бумаг, которые он не успел уничтожить. А в этих обрывках – выписки из секретнейших приказов по армии! Королевский гнев был страшен – начались проверки всех штабных, которые прикасались к этим приказам. Эти проверки не принесли никакого результата, слуги умирали в муках под пытками, но никто не был выявлен как изменник. И тут случайный человечишко из окружении Мордага, попавший в список планово допрашиваемых, неожиданно кажет прыть и удирает. Да еще и убив Мордага. Он и есть шпион? Смущало Мордирита многое. И то, что шпион был поваром – мог ли он знать секреты армии? И то, что шпион убил Мордага, а не убежал сразу. И наконец, то, что убивший Мордага не забрал важные бумаги, а украл деньги и драгоценности. Не стал бы так себя везти эльфийский прихвостень. Более похоже на горскую месть с банальным грабежом.
Однако банальный грабеж обернулся полной катастрофой, когда выяснилось, что именно Мордагу был передан для отправки в Карн-Дум полученный с Мордора Дар. И именно этот Дар утащил убийца Мордага среди прочих драгоценностей. Око не прощало ошибок, а потерю своего Дара не простило бы никогда. Неприятное дело стало смертельным для самого короля и уже четвертые сутки петля все верней захлестывала его шею, пробуждая в выжженной душе давно не веданный страх. За этот страх Мордирит ненавидел вора все сильней. И если вора нет на востоке – весь юг будет зажжен.
«Начать наступление немедленно. По всем частям приказ тщательно ловить бродяг. Всех подготовленных жрецов – на юг, пусть вынюхивают следы Дара. И еще – выпусти на след теней».
Каргул беззвучно покинул балкон. Вскоре тишину высот разорвал вопль ярости, практически не слышный человеческому уху, но вгоняющий в ужас все живое. Великая охота началась.

На границе Рам Дуатта в это время измученный человек в грязной одежде охотника вздрогнул, словно застигнутый врасплох злым холодным ветерком. Он торопливо заозирался в поисках врагов, никого не углядел, но всеж решил, что пора устраиваться на ночевку, укрываясь от приближающейся темноты. Через полчаса он уже устроился в рытвине от корней упавшего дерева на краю каменной россыпи, невидный случайному взгляду. Завтра предстоял нелегкий день и поиск безопасного пути через ущелья. А пока можно было немного забыться тяжелым сном, полным тревог и нехороших предчувствий.

Бегство

Я сидел, незаметный в тенях от света вечернего солнца, на склонах безымянного ущелья в Рамм Дуате и наслаждался жареной крысой. Такой жирной и сочной крысюшки я не едал давно. Вкуснотень! Впрочем, стоит признать, что после двух дней голодания и сырая крыса показалась бы мне изысканной сладостью. Но надо же сохранять человеческое достоинство! Потому первую свою добычу за три дня я хоть немного да прожарил.
Но приятная сытость не могла отогнать дум, черных как падающая сверху тяжелая в своей беспросветности ангмарская ночь. Пробраться на юг было невозможно. За три недели это мной было выяснено досконально. Все ущелья были перегорожены вражескими лагерями, и сторожа на воротах бдительно следили за проходившими. Надеясь было затеряться в толпе наступающего войска Северной короны, я постарался незаметно влиться в нестройно марширующие ряды, но не тут то было. На вратах стояли помимо простых стражей и стражи магические – огромные каменные статуи ужасных чудищ, причем у подножия каждой тусовался десяток ангмарских колдунов. Так что путь на юг был закрыт намертво. Хорошо хоть ноги унес – и на том спасибо.
Оставалось два варианта. Согласно первому можно было топать в Огайр и отсиживаться там, пока ангмарцам не накостыляют на юге или же (что более вероятно) ангмарцы потеряют бдительность на фоне своих сокрушительных побед. То, что Огайр еще держался, я узнал по перемещению отрядов врага. Не менее десяти из них у Рамм Дуата повернули на северо-запад и не вернулись назад. Значит, следопыты и горцы все еще держались за частоколами. Таким образом, сравнительно недалеко от меня были союзники. Впрочем, Огайр больше напоминал не спасение, а мышеловку. Выбраться из осажденного города практически невозможно (даже если забраться в него удастся), а узнай Мордирит, какая пташка припорхнула там погостить, Огайр уруки вынесут в один миг. И буду я почетным гостем Карн Дума. Нет уж, чем место южнее, тем климат подходящей для моей скромной персоной.
Значит оставался второй вариант, который, как на грех, ну никак не приходил в мою тяжеленную от усталости башку. В ожидании его прихода я притушил небольшой костерок за своим камнем-укрытием, завернулся в рваный плащ и начал потихоньку дремать, сквозь полузакрытые веки наблюдая за игрой теней на дороге внизу.
Спас меня инстинкт ночного охотника, ибо разум только успел удивиться странностями мерцания теней. Ни одна мысль не мелькнула, а руки уже натянули лук и начали ускоренное выкидывание боеприпасов на склон. Вопли со склона подтвердили правильность действий в данной ситуации. Орали нечеловечески и еще матерились по орочьи. Небось унюхали жареную крысу, с досадой подумал я, ногой откидывая камень от себя. Камень с грохотом рухнул на склон и покатился с неимоверным шумом вниз. Подумав, что это прыгнула собственно моя тушка, орки с матами помчались следом. Я же, подхватив свои невеликие пожитки, скакнул верх, пересек гребень и начал пробираться по лощине к ближайшему ручью. Ручей вещь нужная, особенно когда на орочьи вопли подтянутся варги. Тут или летать научиться, либо плавать. На первое я не сподобился, а вот поплавать – прям таки мастер.
Полночь я встретил среди руин какой-то древней хрени в неизвестной мне низинке. В мокрой одежде и пелене ночного тумана холодно было как в океане Форохеля. Но приходилось терпеть, так как и развести костер было опасно. Да и дров чтот не наблюдалось в пределах видимости. Бродить же в их поисках категорически не хотелось.
Так что сжался я в уголке, вытащил нож и топор, да и заклевал носом.
Сон был тревожен и недолог. Шорохи незримого хождения в тумане омрачили пробуждение похуже холода. Ну, сча чую, согреемся, признался я сам себе и приготовился метнуть нож в первую высунувшуюся из тумана морду. Морда таки показалась, и нож плавно ушел в нее, утонул в пустой глазнице и спокойненько полетел дальше, пока не стукнулся, судя по звуку, о какую-то каменюгу. Морда не претерпела никого урона, беззвучно оскалила пропасть беззубого рта и заверещала так, что у меня заложило уши.
Хана мне была полной. Карн думские умертвия я узнавал с первого раз. Это вам не блеклые неясные призраки забытых склепов. Это были твари кровожадные, разумные и крайне злобные. И еще – непобедимые, коли ты не могучий эльф или мудрый маг. Являясь простым охотником, я понял, что словил последнюю в своей жизни шкурку – песцовую. Жаль, что продать уже времени не остается.
Тени не нападали, кружили рядом и порой кричали чтото свое, радовались наверно. Явно ждали своего главного и мечтали о награде, хотя на кой им она? Даж и пробухать ее не смогут, на секунду пожалел я скитальцев.
Но чу – топал теперь ко мне явно не призрак, а кто-то более тяжелый. Судя по уверенности шагов, приперся их главный. И точняк – туман заалел, а потом выпустил высокую нескладную фигуру каргула в кроваво-грозном одеянии с мерцающими темными рунами. Каргул небрежно махал мечищем, рядом с которым мой топор как то не впечатлял. Каргул при виде меня принюхался, видать почуял таинственную хрень, укрытую в тряпье на моей груди, и довольно захрюкал, иначе произведенные им звуки и не назвать. Тут обида во мне преодолела смертный ужас, настолько тошным показалось помереть от какого то порося в красном.
Спасла опять привычка. Руки, бросив топор, потянулись к самому ценному в жизни, что они ведали – к заветному луку. Каргул поперхнулся своим хрюканьем и, как кажется, даже с испугом стал поднимать меч, но ударить не успел. Две стрелы ушли в его капюшон прежде, чем острие меча двинулось в мою сторону. Эффект выстрелов превзошел все ожидания. Тьма внутри капюшона буквально взорвалась облаком, тени вокруг заверещали и метнулись в разные стороны. Не успел и моргнуть, как передо мной остался лишь ворох красного плаща и ошметки тумана, который, как будто тоже испугавшись, начал рассеиваться.
Озадаченный своей столь впечатляющей победой я с новым уважением погладил верный лук. Вероятно эльфийские чары древности, наложенные в самую лихую годину войны с Морготом, еще не покинули его – и сработали против прислужника тьмы со всей яростью тысячелетнего ожидания.
Так что рассвет я всеж сумел встретить живым. Солнышко осветило не только поле моей ночной кратковременной битвы, но и черного коня, буднично привязанного к древнему каменному столбу. При виде коня у меня созрел план, наглый как стадо зимних голодных варгов.
Коняга недовольно фыркнул в мою сторону, оглядел жалкую одежку презрительно и уставился своими красными глазищами как на завтрак, явно примериваясь откусить мою руку, если протяну. Но тут не протянешь руку, протянешь вскоре ноги. Так что налаживать диалог с конем все-таки пришлось. Быстро сорвав пуки каких-то диких трав, имевших силенки расти на этой проклятой земле, я протянул собранный букет коню. Дар был принят благосклонно, и я был зачислен в союзники. Подумав, что коняга, поди, науськан подчинятся только сильнейшим слугам врага, я вытащил шкатулку и продемонстрировал ее коню – мол знай наших, не лыком чай сшиты. Конь поглядел на меня с уважением и мотнул башкой в знак согласия немного послужить перевозочным средством ради победы сил Саурона. Пнув пару раз мантию каргула и убедившись, что там нет никаких бренных останков, я встряхнул трофейное одеяние, примерил и вскорости закрасовался в наимодном ангмарском прикиде. Накинув капюшон и пробормотав для практики несколько самых страшных ангмарских матов, я водрузился на конягу и двинулся навстречу неизвестности.
Неизвестность в виде ангмарской заставы показалась на удивление быстро.
Орков с дороги как метлой сдуло. Колдуны, позорно спавшие вокруг костра у сторожевой статуи, вскочили стаей напуганных воробьев и усиленно закланялись. Оставался ток чортов каменный страж, чтоб его.
Конь чувствовал себя хорошо и бодро пёр в проход, а вот на меня камень давил, да еще как! Страшно хотелось блевать и хорошо, что нечем было – иначе б весь мой грозный образ маскировки затрещал бы по швам. Даже самые тупые орки не поверят в версию о перепившем каргуле. Каргулы то небось закусывают хорошо. Из последних сил я сжал в руке шкатулку. И тут всякое давление на мои и без того контуженые мозги прекратилось. Камень, почуяв силу более грозную, чем он, уснул мгновенно. Триумфально въехав в ворота, я быстро и без помех проскакал по вражескому лагерю, шугая праздношатающихся, обматерил охрану южных ворот, нерадиво медленно распахивающих их перед моим конягой, и вскорости вольной птахой мчался на юг.
Окрестности Эстельдина поразили меня своей пустотой в плане следопытов. Либо их отозвали в крепость, либо при моем виде они закапывались в землю метра на три. Над Дол Диненном дымы стояли коромыслом, потому оставаться в этих стремительно затапливаемых ангмарцами и орками местах я не стал, повернув коня в самое надежное место, что знал – в Ривенделл.
Признаю, что надо было сбросить маскарад раньше. Но уж больно холодно было в моем рванье, а тяжелая каргульская мантия согревала. Так что мысли намеренно напугать эльфийский дозор у меня отсутствовали. Представляю, как они обделались, когда в их укрытие всунулась морда моего коняги с блестящими злобой глазищами. То, что я при этом выл – подлое вранье, недостойное перворожденных. Я вообще молчал в процессе, удивленно наблюдая стремительные маневры эльфов, которые драпанули как зайки в разные стороны, позабыв луки, походные запасы-лембасы и котелок с супом на костре.
Уминающим этот суп меня и застал ударный отряд Имладриса в составе из сыновей Элронда и Глорфиндела. Остальные видать под влиянием паники и носа не смели казать. При виде каргула, вылизывающего походный котелок и чавкающего лембасами, эти вояки оторопели и выпали в высший мир, ток поэтому не нашпиговав меня стрелами в спину. Коняга их, однако, почуял и злобно начал привлекать мое внимание, призывая прибить остроухих гадов. К великой досаде коня я вежливо поздоровался и к своей великой радости не получил после этого по морде. Про маскарад всеж пришлось держать ответ, но все вопросы замерли в эльфийских глотках, как я достал заветную шкатулочку. Все трое уставились на нее как бараны на новые ворота, после чего схватили меня за шкирку и потащили к Элронду. Коняга, печально вздыхая, поскакала позади, наверно надеясь, что я таки опомнюсь и всыплю эльфам.
В общем, вскорости я еще раз сытно поел и попил, даж помылся и приоделся, с некоторой печалью проводив взглядом полюбившуюся каргульскую мантию, которую злобные эльфы тут же сожгли.
Элронд внимательно выслушал мой рассказ при всем эльфяческом совете, потом они все дружно повылупляли моргалы на шкатулку, апосля чего признали мои агромаднейшие заслуги перед всеми свободными народами и заявили что и я свободен, ибо судьбы сей безделицы они решат как нибуть без меня. На мое предложение помочь в открытии сей диковинки и ее последующей реализации на черном рынке (я знал пару парней в Бри, что дали бы за нее действительно хорошую цену) они дружно вздрогнули и вежливо выкинули меня за дверь.
Ну и ладно. Нафиг мне эти секреты – своих полно. Так что я начал радоваться жизни, постепенно забывая ангмарские месяцы как страшный сон. Пару недель я пугал эльфийских часовых автоматически отвечая на вопрос «пароль» «Карн Дум и Око!», и омрачал эльфийские пиры воплями во здраву Мордирита и Саурона, каковые выскакивали из меня без перебоя несознательно после многочисленной практики.
Но прошло полгода, и я мог показаться свободным народам без явных признаков своего ангмарского шпиёнства. Так что, распростившись с гостеприимными хозяевами, я двинул прочь. Вокруг сияла радость. Радовались эльфы, вероятно предчувствуя мои будущие подвиги во славу Средиземья и заранее веселясь моим триумфам. Радовался мой коняга, окрещенный в минуту вдохновения Шепотом, ибо он так и не смог привыкнуть к эльфам, перекусав и перелягав наверно половину Имладриса (оставшуюся половинку минимум по разу загонял на деревья, молодчага). Один я не был весел, ибо светлую нотку прощания омрачил Элронд, ухмыляясь, сунув мне листок пергамента, на каковом черным наречием были начертаны мои приметы. На обороте был список наград за живого. Блин, мне самому захотелось сдаться за такое то богатство!
В общем, в окрестности Ангмара мне суваться было теперь не с руки. Потому и поскакал я на трофейной каргульской лошадке на юг – в почти родной Эрегион. Авось хоть там в падубовых лесах потеряет Ангмар мой след.