Форум Властелин Колец Онлайн™  

Вернуться   Форум Властелин Колец Онлайн™ > Вне игры > Творчество


Ответ
 
Опции темы Опции просмотра
  #1  
Старый 16.02.2013, 02:09
Аватар для Gilsong
Gilsong Gilsong вне форума
Путник
Переживший конец света 
 
Регистрация: 31.12.2012
Адрес: Планета Земля. Настоящее время
Сообщений: 3
Post Дорога длиною в жизнь. Рассказ

Глава первая: Звёзды над Великой рекой

На грязный пол падает сухая корка хлеба и горсть крупы, замотанная в обрывок половой тряпки: последний ужин обречённого. Меньше чем через час мой жизненный путь оборвётся, и не станет больше менестреля Станрика из Западной марки, по прозвищу Гилсонг. А пока я жадно вгрызаюсь в чёрствый сухарь и жую подгнившие зёрна вместе с тряпицей, чем очень потешаю урука-надсмотрщика.
Он презирает меня — ведь я всё равно скоро умру, так зачем унижаться ради куска паршивой жратвы? Ему не понять, что я давлюсь его подачкой, чтобы собрать в кулак все оставшиеся силы, чтобы быть готовым к одному, последнему рывку. Вопреки тому, что не осталось никаких шансов. Я всё равно готовлюсь к чему-то, сам не знаю к чему, потому что во мне ещё живёт надежда...
Истари-отступник, Саруман Белый, бывший некогда главой Совета Мудрых, запретил своим рабам и пленникам петь. Запретил потому, что песня поддерживает волю к сопротивлению, которую Саруман-предатель, Саруман Бесцветный желает сломить. А я живу песнями и плевать хотел на его запреты! Поэтому сегодня, с рассветом, меня вздёрнут на крюк при всеобщем обозрении, чтобы другим было неповадно.
Я прошёл очень долгий путь, и моя последняя дорога — не худшая из тех, которые довелось пройти. Мощные каменные плиты кольцом обвивают Башню Ортханк, соединяя чёрные кузни и мрачные мастерские обезумевшего от жажды власти волшебника. Я иду между ними к лесам, оставшимся от постройки очередной осадной машины, и в спину меня то и дело подталкивает острием копья мой надсмотрщик, мучитель и палач.
Этот урук-хай сделал всё, чтобы превратить последние недели моей жизни в кромешный ад: избиения, унижения, домогательства. Он и сейчас продолжает потешаться надо мной в голос, призывая всех желающих принять участие в его развлечении. Орки и гоблины кидают в меня камни и комья грязи, варги облизываются — они заранее поделили между собой мой труп. И только другие рабы молчат в мрачной тоске и провожают тяжёлыми взглядами. Они надеялись на меня, а я подвёл их...
Постепенно крики, тычки, смех, упрёки, всё сливается в сплошной ровный гул, который я перестаю различать. Огромный моток верёвки для казни, который я тащу на себе, забирает последние силы: тело моё отощало невероятно от чрезмерного труда при недостатке кормёжки. Разум мечется в попытке зацепиться за что-нибудь, найти хоть какой-то просвет в сгустившейся тьме. И постепенно мысли уносятся далеко отсюда...

Я оглядываюсь назад, и вижу сквозь пелену времени отраженные в речной воде звёзды. Там, наверху, они величественны, спокойны и холодны: эти небесные огни бесконечно далеки. Но здесь, в прохладных волнах Великой реки эти безразличные светила оживают! Они играют бликами и красками, перешёптываются с водой и друг с другом, лесные светлячки притворяются звёздами, а звёзды подражают светлячкам.
Точно так же события прошлого, навсегда канувшие в пучину времени, оживают, отражаясь в моей душе, качаясь на волнах памяти. Вот я, совсем ещё малыш, сижу на огромной — тогда всё казалось огромным! - копне сена и наигрываю простую мелодию на тростниковой флейте. Эту флейту подарил мне отец, когда мы ходили с ним на рыбалку. Именно в ту ночь я впервые увидел светлячков на лесном берегу, увидел ожившие звёзды на волнах и услышал пение речной воды.
И вот я вывожу простой мотив, подражая степному ветру и пению полуденных птиц. Мой отец стоит рядом, он улыбается. Мать принесла ему прохладного молока, и он, уставший от работы в поле, утомлённый жарой, с наслаждением выпивает до дна весь кувшин и утирает густые усы цвета осенней пшеницы могучей рукой.
Вдруг мама радостно смеётся — просто потому, что ей хорошо с нами: с отцом, со старшим братом, со мной и нашими тремя сёстрами. Сёстры, правда, остались дома: старшая присматривает за младшими. И маме скоро пора возвращаться домой, к её ежедневным заботам и хлопотам. Но сейчас она счастлива, и танцует под мой простой мотив: её русые волосы развеваются на ветру, сверкая в солнечных лучах как настоящее золото. Отец смотрит на неё одновременно с восхищением и снисхождением: он человек простой, пение и танцы для него — просто баловство, которое не приносит пользы. И всё же — все мы счастливы, как может быть счастлива только большая и дружная семья.
А вот уже мне близится десять. Я в толстой холщовой рубахе, с деревянным мечом и щитом в руках и в кожаном шлеме кружусь по двору нашей фермы со старшим братом. Мы сходимся и расходимся, то обрушивая друг на друга град яростных, но ещё неумелых ударов, то пытаясь отдышаться. Отец очень доволен нами: он даёт советы, подбадривает, но в основном — Эскгархельма, своего первенца. И меч у брата тоже лучше, и щит папа ему сам строгал...
Как всегда, я оказываюсь на земле: брат больше меня и сильнее. Боль от ударов и падения, конечно, велика, но это ерунда по сравнению с тем, как жжёт изнутри обида. Слёзы подступают к глазам, волосы разметались, прилипли к коже и лезут в глаза, затылок горит огнём под толстым шлемом! А Эскгархельм прижимает мою грудь к земле носком сапога и крутит острием своего деревянного меча перед моим носом: дразнит, победой наслаждается. В такую минуту любой ребёнок хочет, чтобы его спасли от обидчика, чтобы пришёл папа и прогнал негодяя. Но отец хлопает победителя по плечу, хвалит его, горд его победой. Победой надо мной. И мне ничего не остаётся, как повзрослеть, сейчас же, в ту же минуту.
Я лежу в пыли посреди двора, глядя в бездонную синеву весеннего неба, и слёзы обиды смывают мои последние детские иллюзии: я не первенец, а значит, мне почти ничего не достанется в наследство. «Почти ничего» по меркам Западной марки — это полдюжины добрых коней и узкая коса луговых пастбищ между соседскими землями — на прокорм животным и на постройку дома. Где-нибудь в Дунланде это было бы целое состояние, которого может хватить на всю жизнь. Где-нибудь, но не в Рохане. Я всегда хотел добиться большего, чего-то достичь, и теперь ясно увидел — никто мне в этом не поможет. Всё нужно делать самому...
Вот уже я верхом на Рокоте продираюсь через густые заросли прибрежного тростника. Мой первый конь, которого я сам с пяти лет приручал и растил, не нуждается в узде — я лишь легонько шлёпаю его босой ногой по ушам, то слева, то справа, правя нам путь. Я еду, лёжа на спине у Рокота, словно на тёплой лежанке, слушаю неспешную беседу камыша с рекой и наигрываю на флейте лёгкую мелодию, пытаясь вторить этой беседе, тянущейся от начала времён.
Последние лучи заката медленно угасают, и речные волны из золотистых делаются алыми. Конь подо мной натужно фыркает и подрагивает от напряжения — даже в самом узком месте великий Андуин очень широк и переплыть его нелегко. Я отталкиваю деревянным мечом сучья и ветви, которые несёт течением, чтобы Рокот не испугался и не скинул меня со спины — плаваю я неплохо, но не хочу бродить по колдовскому лесу ночью мокрым, ведь костры в нём разводить опасно.
Я пробираюсь между огромных узловатых корней, образующих причудливый лабиринт между берегом Андуина и чащей леса. Такие огромные и старые деревья растут только в проклятом Фангорне, да здесь, в колдовском лесу. Во мне пульсирует ужас, до боли сжимая сердце: все те ужасные истории и ночные страшилки об этих местах, которые я слушал с самого детства вдруг обретают плоть и кажутся куда более реальными, чем, например, волки или болотные ящеры. Но Рокот ведёт себя на удивление спокойно, а вокруг кружатся многочисленные светлячки, делая мрак не таким густым и беспросветным. Испуг отступает перед вновь нахлынувшей решимостью — я намерен сделать себе лучшие меч и щит, чтобы победить брата. А для этого нужно лучшее дерево — дерево из заповедной рощи!
Под сводами леса перекликаются ночные птицы, да шумит в кронах ветер. Реки отсюда почти не слышно. Я наконец нашёл то самое дерево: красавец-лебетрен, ещё молодой и полный жизненных сил, не успевший застыть и ссохнуться, при этом уже достаточно большой и мощный. Топор из седельной сумки легко прыгает мне в руку. Не хочется губить такую красоту, но ещё раз проиграть Эскгархельму хочется ещё меньше. Первый сухой щелчок металла о древесину эхом разносится по лесу, отгоняя ночные страхи и шорохи...
Ночь перевалила за середину. Серебристый свет луны тонкими косыми лучами падает на поляну, пробиваясь сквозь густую листву. Я сижу, весь покрытый этим световым кружевом и строгаю ветвь лебетрена, придавая ей форму клинка. В этом лунном блеске игрушечный меч кажется почти настоящим. Мне нравится лёгкость, с которой он вращается в моей руке, но ещё больше мне нравится ощущение власти. Власти над деревом, которому я могу придать любую форму, приспособить для любой цели — это почти волшебство. Волшебство, которое принесёт мне долгожданную победу.
Вдруг я ощущаю какое-то неуловимое изменение в воздухе. Не то, чтобы это был звук, тень или даже дуновение ветерка: просто что-то изменилось. И от этого стало жутко — так всегда бывает, когда что-то происходит без видимой причины, внезапно. Я оглядываюсь, ища взглядом причину моего ужаса и вижу её — тёмную фигуру, тонкую словно молодая берёзка, едва различимую, но полную какой-то необъяснимой силы и опасности. Сомнений нет — это одна из них, эльфийская ведьма, стражница леса! Значит, мне конец...

...Меня приводит в чувство рокот барабана — это жирный урук, мастер над рабами, возвещает о начале казни. Я уже стою на вершине лесов. Надсмотрщик вырывает из моих сведённых судорогой от натуги рук верёвку: как я вообще смог втащить эту тяжесть сюда?! А он уже ловко приматывает к одному её концу огромный мясницкий крюк. Другой конец верёвки двое гоблинов-наездников на варгах хватают и тащат наверх, ловко взбираясь по деревянным балкам лесов. В мгновение ока они перекидывают верёвку через высокую перекладину и закрепляют у ног мастера над рабами. Близится мой последний миг.
Внизу, вокруг лесов собралась огромная толпа из рабов, работников и воинов Сарумана, но сам он не спешит показаться на балконе своей твердыни, обращённом к месту казни. Предатель выжидает: он намерен прикончить меня с первыми лучами восхода. Обычно новый рассвет дарит новую надежду, даже здесь, в темнице. Именно поэтому безумный властелин Ортханка так жаждет осквернить этот светлый час моим повешением. А значит, у меня есть время, чтобы немного отдышаться после трудного восхождения к месту казни...

Кровь приливает к лицу, сердце начинает биться так же бешено, как у коня после долгой скачки, пальцы сжимают рукоять ножа так, что костяшки их белеют. Я дорого продам свою жизнь, каким бы колдовством не попыталась взять меня эта ведьма! Но она остаётся спокойна и не торопится нападать: просто гладит Рокота по морде...
Стоп! Она одурманила моего скакуна, чтобы я не мог сбежать! Значит, меня ждёт участь худшая, чем смерть: если бы она хотела убить меня, то уже сделала бы это — раз умеет появляться так внезапно. Выходит, старые сказки не врали: эти лесные ведьмы очаровывают воинов Рохана и уводят их навсегда за собой вглубь леса, где те до конца жизни служат им как безвольные и бездумные рабы. Ну уж нет: Станрика из рода Эодреда, ведущего своё родословие от старшего из бастардов самого Хельма, им не получить!
Я спрыгиваю со своего камня и встаю в привычную стойку: в правой руке нож, в левой — старый деревянный щит. Она делает шаг в сторону — такой лёгкий, будто скользит над землёй, даже не приминая травы. Это движение такое выверенно-точное, такое изящное, что я невольно восхищаюсь им. Но отблески лунного света на изогнутом клинке меча тут же приводят в чувство: если это танец — то танец смерти.
Мы кружимся по поляне. Я никогда не жаловался на недостаток ловкости, но против неё чувствую себя аванком в посудной лавке, поэтому не спешу атаковать первым. Не торопится и она. Лесные тени скользят по тусклому металлу её брони, по точёному лицу, изредка выхватывая из темноты её глаза. И в этих глазах есть что-то пугающее и прекрасное — как в непроглядной глубине горных озёр, которые мне доводилось видеть во время редких визитов в замок двоюродного дяди. Подобно этой тёмной, наполненной какой-то неведомой жизнью воде, во взгляде эльфийской ведьмы чувствуется нечто древнее, словно само время касается твоей души. И нет больше ни ночи, ни дня, ни вчера, ни завтра — вся твоя жизнь, сколько её было, словно золотая песчинка, вот она — сейчас и здесь.
Вдруг что-то нарушает стройный хор леса: стрёкот цикад, перекличку ночных птиц, шёпот ветра в кронах. Этот звук, настойчивый, задорный, полный отчаянного бесшабашного веселья — он рождается где-то далеко отсюда, и врывается под своды колдовской рощи, подобно жаркому ветру, разогнавшемуся над бескрайними степными просторами. Так это же я пою!
Древний боевой гимн моего народа, с которым выходили на битву бессчётные поколения наших предков — он сильнее меня, сильнее страха, сильнее эльфийских чар: это не просто песня, это голос крови. Потому, что здесь и сейчас прольётся кровь...

Яркий луч солнца бьёт в глаза. Я невольно щурусь: дни и недели в тёмных казематах Ортханка извратили моё восприятие, и то, что раньше показалось бы таким желанным и радостным, причиняет боль. Таков метод Сарумана — брать то, что существует свободно и радостно и переиначивать для своих мерзких нужд. Впрочем, не он первый встал на этот путь.
А вот и он сам: двери балкона распахиваются и колдун делает шаг вперёд. Его движения элегантны и продуманы, чтобы производить должное впечатление на разинувших рты приспешников и дрожащих от ужаса рабов: вместе с его шагом балкон заливает солнечный свет. Ослепляюще яркие лучи дневного светила тут же взорвались буйством красок на его переливающихся всеми цветами спектра одеждах. Мой взор на мгновение померк...

Вы когда-нибудь наблюдали, как легко взлетает над водой камень-лягушка, пущенный меткой рукой? Будто вода сама подталкивает его. В конце, правда, камень тонет. Вот и со мной вышло так же: все удары наткнулись на что-то лёгкое, податливое и в то же время непреодолимое. Вдруг мир перевернулся: я оказался на земле, опрокинутый на обе лопатки и жесткая подошва сапога придавила мою вооруженную руку к земле.
- Хватит игр! - произнес мягкий, но решительный женский голос...

- Хватит игр! - Саруман подошел к парапету балкона и величественно простер руку над затихшей толпой, - Все вы знаете правила! Работать честно, не устраивать драк, соблюдать дисциплину. Неужели я слишком много от вас хочу?

- Неужели мы хотим от вас, коневодов, слишком многого? - ведьма мрачно покачала головой, - Или ты не знаешь, что в заповедном Тингладе нельзя охотиться, удить рыбу или валить лес?
Она говорила так мягко и вкрадчиво, будто собиралась прочитать мне урок грамматики. Мама тоже нас частенько шлепала, если мы не были прилежны, когда она пыталась учить нас тому, что положено знать детям из благородных, пусть даже обедневших семей. Но чтобы урок начинался с подножки и приставленного к моему носу меча - такого ещё не случалось! Я так растерялся, что вдруг ляпнул ни к селу ни к городу: "Мне нужно побить Эскгархельма!"
- Это ещё кто такой? - Изумилась ведьма, - И что он здесь делает?
- Его здесь нет: он дома с отцом и сестрами, - честно признался я.
- Что?! Сейчас же прекрати морочить мне голову и рассказывай по порядку, как ты здесь оказался!
- Приехал на Рокоте, - сказал я, и тут же умолк, потому что точеные брови эльфийки грозно сошлись на переносице, предвещая беду. Я поспешил кивнуть в сторону моего коня. Предатель и не думал уходить прочь или спешить мне на помощь.
- При чём здесь конь?! Что ты делаешь в середине ночи в заповедном лесу? Неужели ты не боишься всех тех историй, что рассказывают о нашей земле коневоды?!
Очень боюсь! - признался я, - Но мне нужен самый лучший деревянный меч, чтобы победить старшего брата!
Выразительные брови эльфийки взметнулись вверх, она вдруг расхохоталась:
Да ты, похоже, сумасшедший! Или храбрец, каких мало...

- Храбрость? Сумасшествие! Именно так и не иначе я могу назвать желание этого безумца укусить руку, которая оберегает и кормит его! - в голосе Сарумана звучали одновременно горечь и обида, такие настоящие, будто я явился к нему в гости на празднество и ни с того ни с сего вдруг опрокинул в суп ночную вазу.
И толпа пришла в неистовство: они кричали, требуя обойтись со мной по всей строгости. Кричали не только уруки, но и рабы - колдовская речь Сарумана проникла в их сердца и души. "Белая рука! Белая рука!" - скандировали они, и рев десятков тысяч глоток перекрывал даже неумолчный стук механических кузнечных молотов в мастерских Изенгарда.
- Что же нам делать с ним, мои верные, мои преданные? - голос волшебника все еще был полон поддельной горечи, но на лице его сияла злорадная улыбка...

- Что же мне с тобой теперь делать, сумасшедший мальчишка? - ведьма отпустила мою руку и в два шага оказалась рядом с Рокотом. Она смотрела на меня с пристальным вниманием, не выпуская меча, но это не помешало ей свободной рукой достать из мешочка на поясе горсть каких-то семян и протянуть их коню. Рокот с благодарностью ткнулся мордой в ладонь ведьмы и принялся уплетать угощение. Она потрепала его по переносице.
Расскажи мне о твоем народе! - выпалил я. И, застеснявшись собственной поспешности добавил: - Пожалуйста...
Эльфийка снова грозно нахмурилась, но я уже не боялся, потому что понял с абсолютной ясностью: эта встреча изменит мою судьбу, и отступать уже поздно. А точнее, глупо: сбегу - проживу жизнь труса и никогда не узнаю, что стало бы, если...

Если бы существовал другой путь... Но бешеную собаку нельзя вылечить. И отпустить нельзя. Поэтому у нас есть лишь один выход! - Голос Сарумана прогремел, подобно первому раскату далекого грома и затих, породив тревожное ожидание. Все замерли, приготовившись внимать решению колдуна.
- Повесить его, - спокойные, уверенные и веские слова упали в толпу, как падает в море обломок скалы, расколотой молнией. И все собравшиеся - орки, люди, уруки, варги — все разом взревели в диком экстазе. Сплошной вал ненависти, такой сильной, что сам воздух сгустился от нее, обрушился на меня подобно штормовой волне. Ярость и пыл битвы захлестнули меня и я закричал в ответ, но пересохшая глотка породила лишь сдавленный хрип. Я всегда шел навстречу ветру, наперекор буре, но сейчас судьба оказалась не просто сильнее: она опрокинула меня и потащила по острым камням, не оставив ни шанса.
Все поплыло перед глазами, свет утреннего солнца весь будто собрался на мерцающих всеми цветами одеждах Сарумана и померк. Я упал на колени и лишь краем сознания уловил, как урук-палач с сожалением откинул мясницкий крюк и затянул петлю на моей шее...

Я приходил на ту поляну каждую ночь. Она учила меня языку и музыке эльфов, обучала раскрывать душу дерева, вырезая из старых ветвей невероятной красоты орнаменты. Она рассказывала мне бесчисленные истории своего народа и древних людей. И, конечно, учила сражаться, полагаясь на ловкость, а не на силу. Но больше всего я любил ее пение... Когда она присаживалась на самый край корня могучего палуба, распускала по плечам волосы цвета благородного серебра и начинала свою песнь, устремив взгляд прекрасных серебристо-голубых глаз куда то вглубь своих воспоминаний... О, в эти минуты я любил ее всем сердцем - как можно любить лишь луну или солнце, которых никогда не коснешься рукой, но которые всегда в твоем сердце...
Конечно, она знала о моей любви и улыбалась мне - понимающе и печально, отчего делалась лишь прекраснее. Но она знала лично первых королей Гондора и Эорла Юного! А я - просто мальчишка из некогда благородного, а ныне обедневшего и безвестного рода...

- Прощай, Гилсонг из Бри, неважный виршеплет и неудачливый заговорщик! Пусть жалкий финал твоей жизни послужит примером прочим: хотя бы так ты послужишь чему-то бОльшему! - голос колдуна снова наполнился фальшивым сожалением и отеческой горечью о заблудшем сыне. Заскорузлая лапа урука толкнула меня в спину. Короткий полет, рывок и самозатягивающаяся петля разрывает мои шейные позвонки, отделяя мятежную душу от тела...
Так все должно было произойти. Саруман уже развернулся и сделал широкий шаг ко входу в башню: он слишком умен, стар и брезглив, чтобы наблюдать за самой казнью, а его роль в этом спектакле уже сыграна. Но ему придется немного задержаться...

Я собираю в кулак все оставшиеся силы. В тот момент, когда мои ноги должны соскользнуть с края помоста, я отталкиваюсь от его края одной ногой и делаю кульбит, одновременно забрасывая вторую ногу на веревку выше петли. Откуда моим тюремщикам было знать о том, как я колесил с бродячим цирком от Эсгарота до самого Харада?! А теперь сила тяжести несет меня вниз головой на огромной скорости. Грубая пенька обжигает мои ступни сквозь грязные обмотки, заменявшие мне обувь последние дни.
Рывок! Но удар принимают на себя ступни, а не шея. Я жив! И все же в голове стоит невыносимый гул от резкого прилива крови, глаза застилает алая дымка. С огромным трудом мне удается извернуться и встать на перекладину лесов.
Первое удивление проходит и палач спохватывается: он хватает веревку и пытается втянуть меня обратно. Я сопротивляюсь изо всех сил, вцепившись ногами (руки мои связаны за спиной) в деревянную балку. Недовольный рев разъяренной толпы на мгновение разрывает пронзительный свист! Палач вдруг опрокидывается на спину: в его лапах остается обрывок веревки.
В деревянную перекладину рядом с моим плечом врезается стрела с золотистым оперением и длинным серповидным наконечником. Я падаю спиной на балку и отработанным движением вывожу связанные руки вперед. Теперь остается перепилить путы о наконечник спасительной стрелы!

Из всех наук, которые Итильвен преподавала мне, лишь одну я так и не смог освоить, как ни старался: стрельбу из лука. Подслеповатые с детства, мои глаза часто подводили на дистанциях больше 50 локтей. Жадное, взапой чтение по ночам, при свете свечи тоже добавляло проблем. Зато для нее длинный лориенский лук стал словно естественным продолжением руки. Она могла сбить осу на лету! Мне это казалось каким-то невероятным колдовством, что очень ее веселило. В отместку я сочинял едкие лимерики об эльфах, которые притворяются злыми духами леса и пугают наивных рыбаков да крестьян, но сами при этом забывают обо всем, лишь завидев красивый цветочек.
Конечно, наше с ней знакомство должно было оставаться тайной для всех. И я свято хранил этот секрет, как и ее подарок - удивительно изящной работы нож для резьбы по дереву.

Наконец-то! Я растер затекшие запястья и осмотрелся: внизу начался настоящий переполох! С рабов спало колдовские наваждение и они бросились врассыпную, умножая панику и неразбериху. Гоблины-работники, будучи трусами от природы, тоже бросились наутек. Лишь группа уруков, сплотившаяся вокруг могучего вожака Флагита, бросилась к лесам, чтобы перехватить меня. Но им наперерез вышли трое роханцев - мои ближайшие соратники в деле побега: они не смогли противиться волшебству речей Сарумана, но сейчас рискнули всем, чтобы помочь мне...
Вдруг что-то резко обожгло мое плечо. Цельнокованный метательный нож: мы делали такие дни и ночи напролет для нужд сарумановой армии. К счастью, клинок прошел вскользь и воткнулся в перекладину рядом со мной. Я пригляделся и увидел, как дюжина гоблинов приближается ко мне сверху, ловко перепрыгивая с балки на балку и злобно вереща. Я метнул нож обратно здоровой рукой и ближайший преследователь с визгом полетел вниз. Остальных это лишь разозлило.
Гоблины ринулись на меня с двух сторон, но вдруг посыпались наземь, как переспелые яблоки! Слева им в морды полетело целое облако тяжелых стальных шариков, а справа встретила настоящая мельница: так быстро вращались копье в руках воина в буром плаще с оторочкой из варжьего меха и доспехах, покрытых маскировочной сеткой. Друзья! Старый плут Гаррота из Дэйла - мой товарищ по цирку и бывший страж границ, а ныне охотник за головами - смельчак и выпивоха по прозвищу Варгобой.
Покончив с гоблинами, друзья в пару прыжков оказались рядом со мной.
- Ну как, отдохнул на сарумановых харчах, бездельник? - Вместо приветствия прокричал Варгобой: даже в такой ситуации он все свои чувства скрывал за непробиваемой завесой цинизма.
- Прихватил мне ценных сувениров? - живо поинтересовался Гаррота. Он всегда думает о золоте. Или о своей коллекции трофеев.
Болтовня не помешала им в мгновение ока накинуть на меня истерлингский боевой халат из плотного войлока, сунуть в руки легкий щит и мою верную дубину - Громобой.
- Как же я рад вас видеть! - радость при виде знакомых лиц переполнила меня и полностью лишила оригинальности и остроумия.
- А сейчас закачаешься от восторга вообще! - Гаррота сорвал с пояса флягу и протянул мне. Я жадно припал к горлышку и тут же почувствовал, как приятное тепло имладрисского мирувора разливается по всему телу. Старому другу пришлось придержать меня: ноги подкосились и я едва не полетел вслед за гоблинами. Но силы тут же вернулись и утроились.
- Надо сваливать, пока можем! - поторопил нас Варгобой и, почти не целясь, метнул легкое копье в очередного гоблина, свесившегося с края парапета.
Я вновь почувствовал голос и вместо ответа издал древний боевой клич племен Дунланда. Бегущие рабы из горцев замерли, как вкопанные. Я набрал полную грудь воздуха и снова прокричал, на этот раз роханский призыв к битве. Неразбериха перешла в бунт: рабы Сарумана набросились на перепуганных надсмотрщиков в отчаянной попытке вернуть себе свободу. Я попытался сплотить сопротивлявшихся гимном, однако переоценил свои возможности и снова едва не сверзился с лесов.
Гаррота подхватил меня под руку и потащил прочь: уруки уже успели схватиться за оружие и организоваться в боевой порядок. Бунт был обречен с самого начала. Но у нас еще оставался шанс скрыться и вернуться с подкреплениями.
Вдруг откуда-то снизу раздался ответный роханский клич: слабый и отчаянный. Я обернулся и увидел, как Флагит пригвоздил Родерика - моего ближайшего соратника по тюрьме и побегу - копьем к дубовой опоре. Родерик накинул цепь своих кандалов не шею Флагита и затянул изо всех сил, но урук лишь поморщился и резким движением повернул копье внутри раны Родерика, причиняя ему невыносимую боль. Еще мгновение и все было кончено: последний крик отважного всадника камнем рухнул на дно моей души...

Мама болела давно, но никто из нас не знал об этом. Она была гордой женщиной. Лекарь сразу сказал ей, что шансов на спасение нет. И она ходила к старухе-ведунье из дунландцев, в горы, чтобы та давала ей снадобье, которое скрывало от нас симптомы неизбежного. Каждое утро, затемно, мать седлала свою пегую кобылку и отправлялась в путь. Она неизменно возвращалась к рассвету с букетом полевых цветов, и отец принял это за очередное милое чудачество.
Когда она совсем изнемогла и, не имея сил подняться с постели, во всем нам созналась, я тут же помчался к Итильвен. Конечно, она дала мне особые эльфийские травы и мази, но предупредила, что время упущено, теперь можно лишь облегчить страдания...
Меня застали за тем, как я втирал обезболивающее в виски маме. Она улыбалась. Но отец был мрачнее тучи: Эскгархельм проследил за мной. Теперь им все стало ясно: о том, что я продался ведьме за череду побед над братом, о том, что ценой была жизнь матери, которую источило "эльфийское проклятие".
Я бежал в ту же ночь: Рокот понимал мои команды несмотря на связанные руки. За свою верность мой конь поплатился жизнью: стрела отца сразила его. Эта стрела предназначалась мне.
С того дня вся моя жизнь была проклята: ни одно место я не мог больше назвать домом, а всякий, с кем я сближался, оказывался в смертельной опасности в очень скором времени. Лишь те, кто так же привык жить на самой грани, называли меня другом. Но их оказалось немного...

И сейчас я потерял еще одного товарища, брата по несчастью. Честный, открытый взгляд Родерика, которого не сломали ни пытки, ни изнурительный труд, навсегда останется в моей памяти. Как и его предсмертный вопль. Я должен сложить о нем балладу, чтобы имя героя не кануло в лету! Но сперва для этого нужно выжить и выбраться из проклятого Изенгарда!
Варгобой едва успел прикрыть нас своим щитом: целый вихрь арбалетных болтов из черненой стали обрушился на нас. Уруки разогнали рабов и начали охоту на главную цель. Крупный одноглазый вожак поднял руку, чтобы скомандовать своим бойцам новый залп, но вдруг захрипел, хватаясь за пробитое стрелой горло. Арбалетчики замешкались и мы, смогли, наконец, преодолеть отделявшее нас от края лесов расстояние.
- Куда теперь?! - я огляделся, пытаясь понять, какой путь наружу избрали мои спасители.
- А мы думали ты нам скажешь! - почти искренне удивился Гаррота и толкнул меня в спину.
От неожиданности я кубарем полетел вниз и спустя несколько захватывающих дух мгновений полной дезориентации в пространстве, приземлился на что-то мягкое. Следом свалились Гаррота и Варгобой. Я попытался оглядеться и понял, что мы лежим в чем-то вроде гигантской чаши, накрытой тканью, примерно в метре над землей. Кроме того, я успел заметить сразу три отряда уруков, окруживших нас с разных сторон. Уруки взводили тяжелые арбалеты...
Гаррота стремительно юркнул куда-то под ткань. Я попытался подняться, но мои ноги утонули в чем-то мягком и я соскользнул обратно на дно чаши, в которой мы оказались. Зато Варгобой неведомым образом оказался на ногах, на краю нашего укрытия и, даже не пытаясь укрыться от грядущего залпа, выкрикнул:
- Я еще вернусь за вами, твари! - и грязно выругался.
Со всей ясностью я осознал, что сейчас мы погибнем, и снова попытался встать, чтобы втащить глупца Варгобоя в укрытие.
Внезапно мой отчаянный рывок привел к тому, что окружающее пространство бешено завертелось! Величественной Ортханк вдруг рванулся назад и вниз, а низкие облака - мне навстречу. Все вокруг наполнилось пухом и перьями. Огромный кусок ткани, на который мы недавно приземлились, хлопал на ветру и больно хлестал по лицу и груди. От свиста ветра заложило уши.
Наш резкий подъем прервался внезапно. На долю мгновения все замерло и я увидел разом всё: далекий теперь Изенгард, солнце над горами и черную воронку дождевых туч, закрутившуюся над Ортханком. Саруман не собирался вот так запросто нас отпускать! Но вопреки всему безумию происходящего меня заворожили алые отблески солнца на иссиня-чёрной грани колдовской бури.
- Больше никогда-а-а! - крик Варгобоя вывел меня из оцепенения, и в ту же секунду мы ринулись вниз, под бранную ругань копейщика.
Берег реки, покрытый острыми камнями устремился нам навстречу. Даже если мы упадем в воду - переломаем себе все кости: в этом месте глубина Изена едва превышает полтора моих роста! На что рассчитывали эти безумцы?!
Вдруг кто-то схватил меня за шиворот.
- Держись за меня! - проорал Гаррота, перекрывая шум встречного ветра. Я не стал спорить и что было сил ухватился за его ногу. С другой стороны Варгобой так же вцепился в нашего плута. Когда-то Гаррота был воздушным акробатом и мне ничего не оставалось, кроме как положиться на его опыт.
И я не ошибся в старом друге: вдруг беспорядочно хлопавшая вокруг нас ткань натянулась до предела и превратилась в огромный купол. Нас рвануло вверх и Гаррота застонал от напряжения. Мы с Варгобоем едва не сорвались, но каким-то чудом смогли удержаться. Ветер тут же подхватил нас и швырнул к противоположному берегу Изена, поросшему колючим кустарником.
- Мешки! Хватайте мешки! - завопил Гаррота, и только тогда я наконец понял, откуда появились все эти перья и пух! Параллельным нашему курсом в воздухе кувыркались дюжины полторы мешков, набитых подушками! Пришлось проявить чудеса ловкости, чтобы подхватить эти странные снаряды, не отпустив при том ног нашего спасителя-акробата.
И все же, несмотря на мягкие подушки и полотняный купол, замедливший падение, приземление вышло жестким: все смешалось в треске ломаемых кустов, ругани Варгобоя и грохоте щитов о камни. Я только успел подумать, что мы теперь отрезаны от погони рекой и получили фору, как что тяжелое рухнуло сверху и свет померк...

Несмотря на все ходатайства Итильвен, меня так и не впустили в пределы Лориена. За мою голову была назначена награда, и Владыка Золотого Леса через своего посланца ответил, что не намерен ссориться с коневодами из-за мальчишки: сейчас им хватит проблем и с орками, которые стали выползать на свет из тьмы Мории.
Тогда Итильвен отправилась к Владыке сама. Она вернулась как никогда задумчивой и долго увещевала меня, что за этим отказом стоит совсем не политика и не безразличие к моей судьбе, а некое предопределение. Но тогда я не слушал ее, просто не готов был услышать. Казалось, что весь мир отвернулся от меня.
Вопреки моей дерзости и эгоистическим обидкам, Итильвен заставила меня принять прощальные подарки: прекрасный дорожный плащ от нее и потускневший от времени серебряный кулон - от тайного друга из Золотого Леса. Тогда я не придал значения этому подарку и попросту сунул его в карман не глядя.
А затем она познакомила меня с лесным следопытом - человеком, который представился Филином. Я не стал допытываться о его настоящем имени и сам представился псевдонимом: Гилсонг - так называла меня Итильвен, когда я играл для нее свои первые робкие мелодии на тростниковой флейте. Итильвен снабдила меня припасами в дорогу, рекомендательным письмом к Элронду Полуэльфу и проводила до окраины Тинглада. Сердце мое сжалось от тоски: я прощался с последним близким мне на всем свете существом. Как казалось, прощаюсь навсегда. А путь предстоял не близкий. К счастью, следопыт предложил проводить меня до Имладриса, где наши пути разойдутся...

Сквозь вязкую пелену забытья донесся треск сучьев в костре. Тепло живого огня пригрело замерзшее лицо, и в ноздри ударил пряный запах ширских приправ. Я нехотя открыл глаза.
Гаррота помешивал в котелке похлебку, укрывая себя и костер плащом от дождевых струй. Я огляделся и обнаружил, что лежу на ворохе опавшей листвы, под наскоро сооруженным навесом.
- А, проснулся? - из густого подлеска вынырнул Варгобой со свежепойманным зайцем в руке.
- Разве за нами не гонится вся свора Сарумана? Или стало скучно без драки и вы решили подать им сигнал этим костром? - Я сел и ощупал голову в поисках повреждений.
- Хватит ворчать, трусливая твоя душа! - расхохотался Гаррота. - Саруман в благодарность за представление послал нам вдогонку славный дождик! Теперь его варги не смогут учуять даже собственных хвостов!
Будто в подтверждение его слов где-то вдали прогремело и сверкнула молния, сетью раскинувшаяся на пол-неба.
- Похоже, старикан склонен к излишнему драматизму! - рассмеялся Варгобой, усевшись под деревом и начав свежевать добычу.
- И не всегда соизмеряет усилия с результатом! - кивнул я, - Но за это я ему даже благодарен.
- А мы, выходит, вроде и ни при чем к спасению твоей шкуры?! - притворно возмутился Гаррота.
- Да вам только дай повод влезть в неприятности! - улыбнулся я, - А если серьезно, то я вам обязан жизнью. В который раз. Что тут еще скажешь? С меня эль и лучшая закуска!
- Эль? Пф! Дешево же ты ценишь свою шкуру! - расхохотался Гаррота.
- Я бы не дал за него и щепотки самого паршивого трубочного листа! - присоединился Варгобой, - А за нас с тобой и того меньше!
Я рассмеялся было над их веселой пикировкой, но боль в затылке тут же проснулась с новой силой. Гаррота заметил это.
- Тебя приложило одним из мешков. Эти сволочи весят не так уж мало, как оказалось!
- Да уж, фунт перьев ничуть не легче фунта стали, - я сгреб горстью мокрую холодную грязь и приложил к больному месту.
- Разве? - искренне изумился Варгобой. Он был сиротой, сыном полка и до сих пор читал только по слогам. Впрочем, такая бесшабашная храбрость и воинская удача позволяют прожить и без науки.
Вдруг меня накрыло неожиданное осознание:
- Где она?! - я непроизвольно подался вперед и оказался под дождем. Это немного отрезвило меня и я вернулся обратно под навес. - Где Итильвен?
Гаррота и Варгобой переглянулись и мне совершенно не понравился их взгляд.
- Ты же знаешь: эльфы объявили мобилизацию. Сейчас их войска должны быть где-то в Лихолесье. Но когда она услышала о тебе - примчалась сюда, нарушив приказ. За ней послали разведчиков, чтобы вернуть в строй, - Гаррота сделал неопределенный жест рукой.
- Это я понимаю. Но вы же условились с ней встретиться где-то здесь?
Варгобой прочистил горло и пробурчал:
- Должна была быть тут к нашему приходу. Но этот проклятый ливень смешал все планы: там теперь настоящее болото, от самого истока и до Изенского брода.
Я молча стряхнул с себя остатки листвы, на которой лежал и начал натягивать сапоги, заботливо оставленные для меня под навесом. Тут же задел ожоги, оставшиеся на ступнях от скольжения по веревке и непроизвольно зашипел сквозь зубы.
- И куда ты собрался в таком виде? - покачал головой Гаррота, - Да ты похож на того парня, который изображал у нас ночное пугало на аттракционе!
- Вы хоть представляете себе, что такое гнить в темнице под просмотром урук-хаев? - я пристально посмотрел в глаза товарищам, одному, потом второму, - И если я едва жив, то что они будут вытворять с такой, как она?
Варгобой помрачнел. Его жена была дома с двумя дочерьми, когда гоблины из горы Грэм вломились к ним. Это был отряд фуражиров, ведомых поисками съестного для обосновавшейся в Эттенских высотах армии Ангмара. Храбрая женщина знала, какая участь ждет ее и ненаглядных малышек. Она подожгла дом, предпочтя чистую смерть от огня. Но крупный орк, предводитель отряда, ворвался внутрь и выволок ее из пожара. Таким образом она смогла уберечь детей от участи, худшей чем смерть, но сама...
Когда Варгобой нашел ее, она еще дышала: орк оставил ее привязанной к древку своего мерзкого знамени, как послание тем, кто попытается сопротивляться.
С тех пор страж границ, не сумевший защитить самых дорогих и близких, превратился в неутомимого охотника и преследователя. Каким-то чудом сердце его не ожесточилось: он разил прихвостней Врага методично и умело, но без мрачного удовольствия мести, будто это стало его обыденной работой. Этим он не пытался вернуть погибших: он старался предотвратить подобное в будущем. Простая логика простого человека: чем меньше тварей бродит по свету, тем меньше они причинят зла.
- Я найду ее, ждите здесь, - Варгобой поднялся, тяжело опершись на копье и бросил заячью тушку Гарротте. Тот лишь покачал головой.
- Я с тобой! - сжав зубы, я все же натянул сапоги.
- В этом ты весь! - ее мелодичный голос был полон сердечного тепла, которое не скрыла даже напускная ирония.
Мы все разом обернулись. В свете очередной молнии мы увидели: она стояла на нижней ветке корявого граба у самой кромки поляны. Грациозная и изящная, как всегда, несмотря на засохшую грязь на сапогах и плаще.
- Всегда готов влипнуть в новые неприятности, хотя от старых еще не отделался... - я уловил в ее голосе что-то, чего не заметил прежде и что очень меня встревожило.
Она легко оттолкнулась от дерева и спрыгнула вниз. Но вместо того, чтобы ловко приземлиться на опавшую листву, вдруг поскользнулась и после нескольких заплетающихся шагов тяжело, нелепо распласталась по земле, даже не попытавшись сгруппироваться.
Долю мгновения все были ошеломлены случившимся, а она все так же лежала, не шевелясь. Потом все одновременно бросились к ней. Гаррота перевернул ее и подхватил за плечи, Варгобой за ноги. Они понесли ее к костру. Я не успевал за ними: искалеченные ноги не слушались. Лишь трижды упав в мокрую прелую листву, наконец подполз к ней.
Оказавшись рядом, я увидел, в чем дело: Варгобой откинул в сторону плащ Итильвен и мы ужаснулись: массивный цельнометаллический арбалетный болт засел между ребрами эльфийки, пробив кожаные пластины брони и кольчужную поддевку. Стреляли с близкого расстояния и сзади: видимо, когда Итильвен отступала, она не заметила один из многочисленных орочьих секретов, окружающих Изенгард. В этих потайных землянках, замаскированных дерном и палой листвой, несут дежурство самые хитрые и скрытные из полуорков - отбросов сарумановых экспериментов. Кто-то из них выстрелил в спину эльфийке, но вряд ли решился выйти из своего укрытия и отправиться в погоню. О нет! Наверняка он побежал в противоположную сторону, чтобы донести своему господину о случившемся и получить награду. А по следу раненой Итильвен уже отправили ловчих варгов: никакая буря не собьет их со следа, оставленного каплями эльфийской крови.
- Надо уходить отсюда. Сейчас, - Гаррота передал мне флакон с густой настойкой ацеласа. - Ты позаботься о ней, а мы свернем лагерь и уничтожим следы.
Я лишь кивнул в ответ. Мы проделывали все это сотни раз: постановка лагеря, организация дозоров и обороны, заметание следов, уход за ранеными - такие дела становятся привычными и даже обыденными, когда посвящаешь свою жизнь войне. Лишь к одному нельзя привыкнуть: к потерям. Однажды в Имладрисе я услышал стихотворение, за авторством старого хоббита по имени Бильбо:

Я размышляю у огня
О том, что повидал,
О летних днях, когда в лугах
Цветочный дух витал,

О днях, когда осенний лист
Кружился на ветру
И солнце в мглистом серебре
Вставало поутру.

Я размышляю у огня,
Как будущей весной
Наш мир, простившийся с зимой,
Простится и со мной.

Я не узнаю стольких тайн,
Загадок и чудес,
Ведь каждый день и каждый миг
Иначе зелен лес.

Я размышляю у огня
О людях давних лет,
О тех, кто жил вокруг меня
И кто придёт им вслед.

Как невозвратно далеки
Ушедших голоса!..
Но вечно слышу их шаги
И вижу их глаза...

С тех пор оно навсегда поселилось в моей душе - так глубоко ранили усталое сердце эти меткие слова.
А сейчас я втирал целебную мазь в ужасную рану, наверное, самого близкого своего друга и видел, как жизнь стремительно покидает ее тело. Лицо Итильвен побледнело, под глазами залегли глубокие тени и даже волосы стали вдруг слабыми и блеклыми, словно осенняя паутинка.
Я внимательно осмотрел засевший в ране болт: зазубренный наконечник не вытащить без специального инструмента. Древко тоже не переломишь, как в случае с обычной стрелой. Я попробовал странный снаряд на прочность и вдруг обнаружил, что конструкция предусматривает полость внутри. Яд!
- Противоядие! Срочно! - я не успел договорить, а Гаррота уже был рядом. Он сорвал с пояса одну из многочисленных колбочек, которые носил с собой на все случаи жизни. В ноздри тут же ударил терпкий аромат молочного чертополоха и еще каких-то трав, ведомых только полноправным мастерам таинственного цеха, к которому принадлежит мой товарищ.
Я прощупал полость в проклятом болте и, что было сил, сжал его, изогнул и провернул на излом, стараясь не потревожить засевшее в ране острие. Но ничего не вышло: после долгих дней на скудном пайке, почти без сна, я безобразно ослаб. Наконечник болта повернулся в ране и несчастная эльфийка выгнулась дугой от боли. Ее крик огласил окрестности. Варгобой тоже бросил уже практически собранные вещи и перехватил мою руку.
- Давай я! - он мгновенно скрутил болт точно посредине и переломил его словно прутик. Закаленная изенгардская сталь лишь жалобно взвизгнула в могучих ладонях копьеносца.
Итильвен вновь застонала и с судорожным хрипом попыталась вдохнуть полной грудью, но не смогла. Яд уже сковал ее тело, вызывая паралич всех мышц. Ловчий яд Изенгарда - им стараются ранить воинов Рохана и непокорных горцев Дунланда, чтобы взять живыми и обратить в рабство. Но в отличие от могучих и массивных воителей, изящная и стройная Итильвен могла не выдержать такой дозы яда: паралич распространился на внутренние мышцы, отвечающие за дыхание.
Гаррота понял все это раньше меня и, едва Варгобой разделался с болтом, тут же принялся аккуратно вливать противоядие в открывшуюся полость, то есть тем же путем, которым была введена отрава.
Итильвен забилась в болезненных судорогах: внутри нее началась борьба между ядом и противоядием. Она стала горячей, словно каминная решетка и капли холодного угрюмого дождя заклубились душным паром над ее жемчужно-белой кожей. Я внезапно почувствовал, что этот жар - вовсе не знак борьбы. Что это ее усталый дух приготовился расстаться с телом: так ярко вспыхивают на несколько мгновений потухающие угли и ослепляют прощальные лучи заката.
- Я знаю: ты уверена, что путь твой завершен. Ты устала и измучена ужасными видениями войны! Однажды придет время и ты взойдешь на палубу прекрасного корабля в Серебристой Гавани, чтобы покинуть навсегда этот край. Однажды, но не сейчас...
Мой горячий шепот перешел в речетатив, а затем и в пение. Древние слова на родном языке Итильвен - слова о мужестве и силе, присущих героям, о том, что в легенду входит лишь тот, кто не отошел в сторону и не дал холодной отраве равнодушия парализовать свою волю, погасить веру в неминуемое торжество правды и созидания над ложью и разрушением...
Я пел, Гаррота одно за другим вливал через сломанный болт в рану целебные смеси, Варгобой лихорадочно забрасывал мокрой землей остатки костра, и поэтому им удалось подкрасться незаметно. Гоблины спрятались в кронах деревьев и обрушили на нас дождь стрел и болтов. Варги ворвались на поляну одновременно со всех сторон. Меня спас лишь притороченный к спине щит. Гаррота перекатился с места и взвил настоящий вихрь мокрой листвы, прикрыв нас на мгновение от стрелков. Варгобой, оправдывая свое прозвище, молниеносно метнул копье и пригвоздил к дереву сразу двух атакующих варгов: копьё пронзило шею первого и вошло в бок второму, пробив его насквозь и крепко застряв в стволе молодого палуба. Расчет оказался верным: раненая тварь завизжала от боли и ужаса, внеся сумятицу и неуверенность в действия остальной стаи.
Я встал на одно колено: ноги еще отказывались слушаться, и прикрыл собой Итильвен, бьющуюся в лихорадке. Первый же сунувшийся вперед Варг получил тычок дубиной в зубы и отскочил прочь, фыркая кровью и осколками клыков.
Гаррота выхватил оба своих кинжала, похабно выругался и крикнул, подражая гоблинскому диалекту: «Кто дырявь борода-копье - самый стрелок!» - Варгобой принял инициативу и с самой мерзкой из своих ухмылок заколотил копьём о щит, вызывая огонь на себя. На него тут же обрушился очередной залп, но наконечники лишь бесполезно зазвенели о закаленный каленард щита. Я услышал противный визг предводителя отряда ловчих, который попытался образумить своих стрелков, чтобы те сконцентрировали огонь на мне и Гарроте. Но этот приказ бесследно утонул в моем громогласном боевом кличе. Я вложил всю накопившуюся ярость и всю тревогу за Итильвен в грозный мотив, выбивая его ритм палицей о щит: песня обещала нашим врагам бесславную и жалкую смерть, заглушая все их приказы и крики.
Началась беспорядочная драка, в сердце которой вихрем крутилось копье Варгобоя: в хаос сражения он привнес строгий порядок движения, похожего на танец. Для варгов и гоблинов танец этот стал смертельным. А те из них, кто счастливо уходил от разящих атак ужасного копья, тут же становились добычей бесшумных ножей Гарротты, ставшего тенью, несущей погибель. Истинному ценителю наше "выступление" могло бы доставить удовольствие не меньшее, чем хорошо отрепетированный спектакль или цирковой номер.
Вдруг в стройный ритм боя ворвался пронзительный свист и я потерял равновесие от мощного удара кромкой щита в грудь, опрокинувшись навзничь. Коренастый длиннорукий гоблин в залатанной кольчуге с изуродованным знаменем Истемнета занес надо мной зазубренный топор: предводитель отряда решил радикально изменить ход сражения, перехватив инициативу. Я попытался закрыться щитом, но он легко отбросил его в сторону пинком сапога, проявив силу, неожиданную при его габаритах. Первый его удар мне удалось парировать с трудом, после второго мое оружие полетело прочь, исчезнув в неразберихе сражения. Топор гоблина взлетел вверх для решающего удара и ужас перед неизбежной смертью парализовал меня на мгновение...
- А Элберет, Гилтониэль! - слабый, но звонкий призыв на древнем наречии Эльфов заставил гоблина сморщиться, словно ему бросили горсть песка в глаза. В то же мгновение стрела с серповидным наконечником вонзилась ему в лодыжку, разорвав ахиллово сухожилие. Предводитель ловчих взвыл от боли и пошатнулся. Дальше все произошло одновременно: мой боевой клич оглушил гоблина, могучий удар копья Варгобоя опрокинул его на спину, а возникший будто из самой тени Гаррота принял падающее тело аккурат на клинки кинжалов. В считанные мгновения после этого все было кончено: последние уцелевшие варги с позором бежали, поджав хвосты и скуля от многочисленных ран, а гоблины, удирая, побросали даже оружие. Только пригвозженный к дереву Варг продолжал надрывно выть от ужасной боли. Гаррота оборвал его страдания одним точным движением.
- Знаешь, мне даже жаль их, когда ты берешься за работу! - покачал головой Гаррота.
- Если ты такой сердобольный, в следующий раз дам им тебя сожрать - чтобы бедняжки не голодали! - хохотнул Варгобой и с натугой потянул застрявшее метательное копьё, упершись ногой в туши варгов,- Эти твари даже дохлые пытаются мне подгадить!
Они продолжали свою внешне спокойную беседу, в то же время стремительно сворачивая лагерь. А я был занят только ею: Итильвен пришла в себя! Я аккуратно помог ей сделать несколько глотков мирувора из фляги, которую раньше друзья отдали мне.
- Ты вернулась! - только и смог выдавить я, задыхаясь от радости.
- Тебя на минуту нельзя одного оставить, чтобы ты не влез в неприятности! Как же я тебя брошу без присмотра? - она слабо улыбнулась.
Мальчишеское желание возмутиться ее колкостью всколыхнулось во мне и угасло. Я никогда так не был рад ее шуточкам - порой весьма едким - прежде.
- Ты привела друзей, чтобы нам не было скучно тебя ждать, эльфийка? - неуклюже сострил Варгобой, не умеющий показать своих нежных чувств.
- Саруман не захотел расставаться с такими приятными гостями, как мы без прощального сувенира! - она потрогала торчащий между ребер обломок болта и поморщилась.
- Боюсь, чтобы это вышло само, тебе с месяц придется кушать топленый медвежий жир, по фунту в день, не меньше! - Гаррота подошел ближе и достал из сумки пучок листьев ацеласа, - А пока я закрою раны, как умею и дам тебе кое-что, чтобы уменьшить боль.
- Я готова потерпеть сколько нужно, лишь бы избавиться от этой штуки: она не подойдет ни к одному из моих платий! - вяло улыбнулась Итильвен.
- Главное, чтобы в рану не попала зараза! Если вдруг что-то почувствуешь, сразу сообщи! - Гаррота закончил обрабатывать рану Итильвен и тут же поспешил на помощь Варгобою, который пытался смыть с себя кровь гоблинов дождевой водой.
Я же не без труда поднялся на ноги и попытался поднять эльфийку. Совместными усилиями нам с ней удалось встать, но она тут же почувствовала слабость и головокружение. Идти в таком состоянии невозможно...

На закате того же дня на крутой берег реки Изен вышел могучий олень: матерый самец со множеством шрамов, напоминающих о былых сражениях. Один из последних в этих местах: варги и полуорки переловили многих его сородичей, остальные бежали. Но старику Круторогу удалось навести на них страху и его оставили в покое. Вдруг подозрительный шум привлек внимание благородного зверя: кто-то или что-то большое с плеском рассекало речную гладь. Круторог осторожно подошел к самому краю высокого берега и присмотрелся к странному существу, ловко гребущему вниз по течению пятью лапами: две впереди странного плоского туловища, покрытого мехом, похожим на дерн, две по бокам и одна позади. Неизвестный зверь вдруг закружится на стремнине под берегом и ударился боком о торчащий из воды камень, отчего разразился страшной руганью, потом сам же на себя шикнул и продолжил путь, глухо ворча.
Видавший всякое на своем веку Круторог в полном недоумении проводил неизвестное существо взглядом, пока то не скрылось за поворотом реки. Бывает же на свете такое! Сперва люди летают по небу, как птицы на полотняных крыльях, теперь это... "Возможно, все же стоит убраться подальше от проклятой башни и ее спятившего колдуна-хозяина!" - подумал Круторог.
В ту же минуту на противоположном берегу показался отряд верховых полуорков с гончими псами. Они кого-то преследовали, но, заметив Круторога, радостно завопили и принялись палить в него из арбалетов, под громкий лай гончих, обезумевших при виде добычи. Тяжелые болты посыпались в реку не долетая до оленя по нескольку дюжин локтей. Благородный зверь фыркнул и неспешно потрусил обратно вглубь леса, окончательно решив покинуть этот зараженный странным сумасшествием край.

Я вдруг почувствовал, как мои пальцы наткнулись на скользкую гальку в холодной воде. Едва я успел убрать руки, как наш замаскированный дерном плот заскреб дном по камням Изенского брода.
- Приплыли! - обрадовался Варгобой, который все время нашего плавания был ближе всех к берегу и пару раз здорово ударялся о его камни, - Ненавижу воду! - добавил он.
- Ты же родом из Эсгарота! Там повсюду вода! - рассмеялся Гаррота.
- От этого моя ненависть только сильнее! Потому я и уехал из тех мест, едва вошел в призывной возраст и получил плащ стража границ!
- А я скучаю по дому иногда, - тяжело вздохнул Гаррота, выскакивая наружу и оглядываясь в поисках признаков погони, - У меня там в подвале зарыта крынка с золотыми монетами!
- Давайте сперва выберемся отсюда наконец! - проворчал я, глядя на опаленные огнем стены роханского временного форта, возвышающиеся над правым берегом реки.
- Не будь таким мрачным, друг мой: нам удалось оторваться от погони, дождь прекратился, я чувствую себя получше: масса поводов для оптимизма! - Итильвен ободряюще мне улыбнулась. Словно не я ее, а она меня совсем недавно пыталась из последних сил удержать от стремительного угасания без борьбы.
- Я их запишу в свою специальную книжку маленьких радостей и разом отпраздную, как только мы окажемся у жаркого камина в добром трактире, за высокими городскими стенами с надежной стражей, - к тому моменту, как я договорил, мы уже разделались с плотом, чтобы не оставлять следов.
- Ближайшие трактиры - в Дунланде, но нам туда нельзя. Кланы принесут нас обратно в Изенгард на блюдечке, чтобы добиться благосклонности Сарумана, да еще между собой передерутся - кто первый нам головы оторвет, - Варгобой злобно сплюнул в сторону Дунландского берега.
- Ну, мы как раз могли бы воспользоваться их склоками между собой, чтобы... - начал было плут, который по своему обыкновению уже построил в голове хитроумную комбинацию.
- Нет, Гаррота. - у меня пересохло в горле от нахлынувших кошмаров и я наклонился, чтобы сделать несколько глотков речной воды, - Ты разве забыл, чем закончилась попытка Серых Плащей сыграть в подобную игру?
- Они совершили ошибку, доверившись дикарям. Но мы...
- Нет, и точка, - я отогнал прочь темные видения недавнего прошлого, но ничто не заставило бы меня вернуться в Дунланд.
- Ты же ранен, едва можешь идти! Итильвен срочно нужна помощь настоящего целителя! Как нам быть в этой ситуации?
- Рохан. Мы перейдем границу Марки, - я отвернулся, чтобы друзья не могли увидеть чувств, отразившихся на моем лице.
- Но барлог тебя забери, Гилсонг! Твои земляки назначили награду за твою же тупую голову! - возмутился Гаррота, - Кроме того, рохиррим вообще не славятся гостеприимством к таким подозрительным чужакам, как мы. Тем более к эльфам.
- Во-первых, награда назначена за беглого паренька Станрика из окрестностей Стангарда, а не за прославленного менестреля Гилсонга из Бри, - тут Варгобой усмехнулся, уловив к чему я веду. Но Гаррота остался скептичен, - А во-вторых - мы не пойдем прямиком по двору первого подвернувшегося тана с предложением помощи и вестями о планах Сарумана: неизвестно еще, на чьей стороне будет тот тан. Поэтому мы раздобудем добрых лошадей в ближайшем селении и направимся прямиком к лучшим целителям в округе: мы поскачем в Фангорн.
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь бурным спором реки и камней, из которых сложен Изенский брод. Вдруг вдалеке, за холмами на правом берегу, раздался зловещий, полный голода и тоски вой варга-вожака. Его подхватила дюжина глоток - целая стая. С левого берега им ответили рога ловчих-полуорков.
- Пожалуйста, хватит с меня этих проклятых псов! - поежился Гаррота.
- Кстати, я слышал, что Саруман скупал в Истемнете лошадей незадолго до того, как все это началось, - проворчал Варгобой, нанося горючее масло на наконечник своего копья.
- А после его уруки попросту угоняли табуны, - прибавила Итильвен.
- И теперь за нами гонятся на лучших скакунах Средиземья какие-то грязные полуорки! - резюмировал Гаррота.
- В таком случае нам повезло, - я повернулся к Варгобою, - Время приглашать гостей!
Варгобой нехорошо ухмыльнулся, чиркнул кремнем по огниву и издал громкий клич. Тёмное ночное небо пронзило охваченное огнём копьё, закружилось в воздухе и упало обратно, озарив окрестности зловещим багровым светом. Отблески пламени отразились в десятках злых и голодных глаз...
Ответить с цитированием
  #2  
Старый 16.02.2013, 17:36
Аватар для kira84
kira84 kira84 вне форума
Страж Лориена
За создание журнала Переживший конец света 
 
Регистрация: 13.01.2011
Адрес: Хабаровск
Сообщений: 4,458
Post Дорога длиною в жизнь. Рассказ

Мне понравилось) Правда, немного не хватает знаков препинания, но это поправимо)

ЗЫ. Эх, мож и я когда-нибудь решусь выложить свои каракули, правда, с миром Средиземья они несовместимы, у меня свой мир)
Ответить с цитированием
  #3  
Старый 16.02.2013, 17:46
Аватар для Levart
Levart Levart вне форума
Гроза Ангмара
Переживший конец света 
 
Регистрация: 25.11.2010
Адрес: поселение Шира Меловая улица
Сообщений: 599
Post Дорога длиною в жизнь. Рассказ

читать было интересно, но можно было разбить на несколько постов
продолжение будет?
Ответить с цитированием
  #4  
Старый 16.02.2013, 22:06
Аватар для Gilsong
Gilsong Gilsong вне форума
Путник
Переживший конец света 
 
Регистрация: 31.12.2012
Адрес: Планета Земля. Настоящее время
Сообщений: 3
Post Дорога длиною в жизнь. Рассказ

Здесь и далее по главам, по мере готовности. Грамматика ритуально принесена в жертву набору текста на планшете: другого инструмента под рукой сейчас нет.
Ответить с цитированием
  #5  
Старый 18.02.2013, 19:28
Аватар для LostSun67
LostSun67 LostSun67 вне форума
Путник
Переживший конец света 
 
Регистрация: 12.02.2013
Сообщений: 22
Post Дорога длиною в жизнь. Рассказ

Отличный фанфик. Браво, автор! Прочитала с удовольствием. Жду продолжения.
Ответить с цитированием
  #6  
Старый 24.04.2013, 07:05
Аватар для Gotowii
Gotowii Gotowii вне форума
Путник
Переживший конец света 
 
Регистрация: 13.10.2009
Адрес: Этэнские высоты
Сообщений: 24
Post Дорога длиною в жизнь. Рассказ

Жду продолжения!!!!Начало просто супер!!!!Торопить не будем!!!Но автор не томи!)))))))
Ответить с цитированием
  #7  
Старый 25.11.2014, 17:48
Аватар для Tharnum
Tharnum Tharnum вне форума
Солдат Форноста
Переживший конец света 
 
Регистрация: 27.04.2012
Адрес: Временно в Краснодаре
Сообщений: 242
Post Дорога длиною в жизнь. Рассказ

Да это просто шедеврально.

Жаль нет продолжения.
Ответить с цитированием
  #8  
Старый 03.03.2015, 16:47
Аватар для magussa
magussa magussa вне форума
Путник
Переживший конец света 
 
Регистрация: 31.10.2012
Сообщений: 37
Post Дорога длиною в жизнь. Рассказ

Это превосходный рассказ. В нем есть все и все на месте. Умно, интересно, образность почти кинематографическая, читая живо представляешь чувства героя и общую картину происходящего. Стилистика подражательная, но отлично выверенная. Но самое главное, автор точно и уверенно выразил дух мира Толкина. То есть, этот рассказ не просто история, которая могла произойти везде, где роханцы, Инезгард, орки и эльфы только материал из мира Арды. Нет. Gilsong, выписывает именно тот мир, который мы знаем и любим в книгах профессора. Очень ценно увидеть в чужой работе понимание мировозренческой картины Толкина. Все используют только внешнию фактуру его романов, но понимание внутренней идеи толкиневского мира чаще всего опускается. Кроме того что автор внимательный и думающий читатель, он явно еще и вдумчивый игрок, из тех, немногих, которые читают квесты ) Мне приятно было видеть и то как автор развивает игровые находки, умело сплетая книгу, игру и свои идеи в единую вязь отлично скроенного романа. Именно целый роман я почувствовал в этом зачатке. Очевидно, мысли Gilsong,а уходили далеко и очень жаль, что по всем признакам мы не увидим продолжения.
Я не читал все работы представленные в этом разделе, но можно уверенно сказать что этот рассказ один из лучших который можно найти на этом форуме. Благодарю автора, от души)
Ответить с цитированием
  #9  
Старый 03.11.2015, 21:14
Аватар для IustinLKet
IustinLKet IustinLKet вне форума
Временно заблокирован (только чтение)
 
Регистрация: 25.10.2015
Сообщений: 2
Отправить сообщение для IustinLKet с помощью ICQ Отправить сообщение для IustinLKet с помощью Skype™
По умолчанию Дорога длиною в жизнь Рассказ

Хороший рассказ.
Трагедия бота. И правда немного похоже на Лукьяненко, только не про Черного дайвера, а про Неудачника, заточенного в Лабиринте Смерти.
Ответить с цитированием
Ответ

Закладки

Опции темы
Опции просмотра

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.

Быстрый переход


Текущее время: 14:48. Часовой пояс GMT +3.