Пресловутые гоблины как озверели. Твари по-видимому перемещались по каким-то подземным норам, потому что погоня за длиться уже третьи сутки, ночью уродцы гнались открыто, под колючими звёздами, а днём под землёй. В первое утро, после улепётывания и коротких ночных стычек, когда ночные убийцы попрятались, Льдистый с облегчением прилёг с намереньем поспать и только врождённое чутьё на опасность заставило метнуться от костра. Земля обвалилась открыв глазам сеть глубоких тоннелей! Гоблины решили его достать во что бы то ни стало! И при дневных попытках отдохнуть такое происходило каждый раз. Сдался же им средненький Хранитель рун, пусть и убивший их вожака-заклинателя.
Спасаясь бегством от летящих в спину стрел и дротиков Льдистый обессилел, он уже давно выбросил и добычу заклинателя, и свой заплечный мешок, только камень рун крепко стиснутый судорожными пальцами и ночной ветер в лицо, уносящий надсадные хрипы и сип за спину, на радость врагам, вот всё что у гнома осталось.
Его гнали от самой Троллистой Пущи, через Эрегион, потом Энедвайт, до самого Дунланда - края занесённых снегом полян, лесов и скал с белыми шапками. Но главное тут холод, он вышиб из ослабленного тела последние остатки сил. Льдистый мысленно простился с жизнью, и уже решил остановиться, призвать самое большое ледяное облако на которое способен, заморозить насмерть себя и первую цепь преследователей, но за очередным скальным валуном вдруг осознал, что его не преследует.
Как? Почему? Третья ночь погони, а враги вдруг отступили?! Опасность?
Осмотревшись Льдистый ни чего страшного не нашёл, обычный заснеженный разреженный лес, бугрящийся скальными горбами, спокойно, тихо. Голод, усталость, радость внезапного избавления, всё навалилось на обессиленного гнома мраморной плитой, но если не идти, если прилечь, уже не проснешься, холод сделает своё дело лучше любого врага.
Шатаясь брёл четверть часа, остановился услышав из зарослей впереди треск ломаемых сучьев.
«Будь что будет», - подумал Льдистый.
Пошёл на треск, вывалился на крохотную опушку и обомлел. Меньше всего ожидал увидеть одинокую человеческую женщину с охапкой хвороста. Молодая, симпатичная, одета в простую одежду фермерши.
Слегка вздрогнув женщина быстро пришла в себя:
- Здравствуй добрый гном. Зачем пугаешь так?
Присмотревшись к ночному гостю чуть пристальней, женщина тут же бросила хворост, быстро подскочила, поднырнула под руку, чем избавила гнома от позора упасть лицом в снег.
- Так… понятно! А ну-ка голубчик, пойдём-ка к очагу. – Приказал чистый женский голос. - Меня Ноилливг зовут.
- Льдистый… - обессилено прохрипел гном, отметив как худенькие руки спасительницы тащат его тушу с неожиданной лёгкостью.
Через сотню шагов вышли из редколесья, на залитую лунным светом поляну, со скромной изгородью и низенькой избёнкой. Постройка из средних булыжников, деревянная крыша, через мутное стекло окна пробивается дёргающийся свет, выглядит уютно и надёжно.
Едва гнома вволокли через порог, обдало густым нагретым воздухом, а в нос шибанул одуряющий запах мясной похлёбки. Ноилливг, вынула из ослабевших пальцев рунический камень, положила его на полку для шляп, протащила гостя в центр комнаты и усадила на грубый деревянный стул со спинкой. На пустом, грубо сколоченном столе две пустые миски с ложками.
Превознемогая слабость гном огляделся: одна кровать, один стол, один стул (для себя, Ноилливг подтащила к столу старый обитый стальными полосами сундук), в камине на огне, подвешенный на толстом железном пруте томиться массивный закопченный котёл. Всё говорит о том что здесь живет одиночка. Почему же на столе две тарелки?
- Отведаешь лучшей мясной похлёбки в Дунланде? – перебила хозяйка мысли гнома.
Даже сквозь дикую усталость и пелену взора, от Льдистого не укрылась странная ухмылка и взгляд хозяйки, на секунду в нём прорезалась пугающая глубина, и холодные искры оценщика рабовладельца. Потряся головой гном настороженно всмотрелся. Нет, почудилось, смотрит открыто, чуть улыбается, добродушна, мила.
Подметив реакцию гостя, хозяйка обиженно нахмурилась:
- Да, не королевские у меня кухни… Брезгуешь? Настаивать не буду.
- Нет, нет! Я просто… - Всполошившись Льдистый замахал руками. – Нет! Я очень хочу! Пахнет вкусно… с дороги я просто…
- Ладно, вижу, - повеселела женщина. – Благодарности потом.
Не говоря ни слова подхватила миски, и через мгновенье из висящего над углями котла часть томящееся варева появилось перед гномом в виде дымящейся, одуряюще пахнущей похлёбки. Гном сглотнул, куски мяса даже не плавают, лежат друг на друге в густом бульоне. Пересохший рот тут же наполнился слюной, забыв обо всём, гном заурчал и неистово заработал ложкой. Нежное мясо тает во рту, густой сок течёт по горлу и подбородку, Льдистый кинул на хозяйку благодарный взгляд и обалдел, та со своей порцией управилась быстрее уже вторую жрёт. И когда наложить успела? Самое странное красивая женщина именно не «ест» а «жрёт». Скрючилась над миской, к ложке даже не притронулась, ест руками, хватает, пихает в рот, глотает почти не жуя.
Наблюдательный с рождения, Льдистый похолодел, предчувствие непоправимого запоздало шевельнулось в груди, и как проспавшая воров сторожевая собака забрехала, затрезвонила. Молодая женщина ТАК есть просто не может! Сразу вспомнилась странная ухмылка и две чашки на столе, неуместные для неожиданно встреченного гостя. По инерции гном из почти опустевшей миски ложкой ещё черпает, неотрывно смотрят на женщину, но вдруг, на последней ложке на дне миски брякнуло что-то металлическое. Льдистый опустил глаза и жгучий морозный озноб прокатился крупными мурашками по спине. На дне миски перстень!!! Настоящий, изящно литой, с драгоценным камнем, такие носят лишь эльфы, и людские богачи.
Леденея от ужаса и с трудом подавив рвоту скосил глаза на самозабвенно жрущую хозяйку, гном понял, что за «похлёбку» он съел, и кто перед ним сидит. Стоило увидеть перстень в чашке всё встало на свои места. Гоблины не зря резко бросили погоню, ведь здесь обосновался страх Дунланда – Гвиллион! Злобная колдунья питающаяся путниками! Даже имя прятать не стала, Гвиллион а наоборот – Ноилливг!
Осторожно, что бы себя не выдать, Льдистый тайком глянул на свой камень рун, что остался у выхода на полочке для шляп, унимая панику сунул перстень из миски в карман, и с усилием сделав довольное лицо нарочито громко встал. Потянулся, громко зевнул, одобрительно по гномьи крякнул, и гаркнул бодрым голосом:
- Ну хозяйка уважила. Вкуснотища, столько сил... Эх! Сгожусь и я тебе, за доброту и приют, пойду хворост твой принесу, что бросила пока меня тащила.
Женщина медленно подняла голову от тарелки. Глянув прямо в глаза сально ухмыльнулась, вместо знакомого голоса, проскрипел надтреснутый старческий:
- Ни куда ты гном не пойдёшь…
В грянувшем замогильном хохоте черты лица хозяйки поплыли, вместо строгого красивого лица прорезались изборождённая глубокими морщинами кожа и большой крючковатый нос, голубые глаза потемнели а каштановые длинные волосы обратились седые грязные клочья.
