[Gerhardt]

Было четыре часа дня, когда мы, наконец, выехали из северных ворот Бри. Шесть лошадей тянули за собой повозки, доверху груженные овощами и укрытые серой плотной тканью от дождя или мух – в зависимости от погоды; наш небольшой караван двигался на север в сторону деревушки на берегу Нэн Харна.

Я, сын крупного местного фермера, должен был присматривать за погонщиками, но жара, последнее время часто навещавшая местные земли, разморила меня. Лень было не только двигаться, но и говорить – к тому же мы забыли бочонок с водой, так и оставшийся стоять у входа в мой дом. Рядом, в углу одной из повозок, сидел Дик Ивник, парень лет семнадцати, мой ровесник - не то что бы друг, так, скорее приятель, работавший у отца последние два года. В сегодняшнем небольшом путешествии он был не особенно и нужен, но, тем не менее, увязался за мной.

- Что-то последнее время очень много чужаков стало, правда, Том? – обратился он ко мне.

- Ааа… эти… ну да. И правда, много. Да ну их, что тут говорить, - я хотел взмахнуть рукой, но передумал.

Мы замолчали.

- Жарковато… - протянул Дик. – А почему эти из Нэн Харна место изменили? Всегда же на Восточных полях встречались, а тут в такую глушь – аж в Дальний Четвуд…

- Да я откуда знаю? - пожал я плечами. – Они заплатили больше, вот мы и везем.

Вскоре мы миновали старый дом, спрятанный за деревьями недалеко от дороги, где, по слухам, жил какой-то северянин, и съехали с наезженной колеи на обочину Восточных полей. Солнце давно миновало зенит и все ниже клонилось к горизонту – еще какие-нибудь три-четыре часа, и на эти земли опустятся прохладные осенние сумерки.

- Том! Эй, Том! – крикнул кто-то из соседней повозки.

- Да! Я тут. Что случилось? – отозвался я.

- Куда дальше ехать?

- Вам же сказал отец, к южному берегу озера. Нас должны встретить.

- Хорошо.

Через полчаса мы въехали в Дальний Четвуд, наполненный предвечерними звуками стрекота насекомых и короткими трелями птиц. Чем ближе мы подъезжали к Нэн Харну, тем свежее становился воздух, и громче слышалось кваканье лягушек.

Я успел задремать, когда внезапно повозки остановились.

- Том, там впереди кто-то стоит, мешает проехать, - прошептал Дик, тряся меня за плечо.

Впереди действительно слышались голоса. Мы спрыгнули на землю и пошли вперед к рабочим, столпившимся у первой повозки.

-… нам лошадей и все, что везете, - услышал я обрывок разговора. – И уходите отсюда целыми.

- Что тут происходит? - спросил я ближайшего погонщика.

- Чужаки… хотят отобрать лошадей и повозки, - шепотом ответил он.

- Их много?

- Нас в любом случае меньше, – хмуро проговорил мой собеседник.

- Эй, что там за разговоры? – крикнул разбойник, южанин, судя по лицу, в нашу сторону и, увидев меня, добавил. – А, я тебя знаю. Сыночек фермера. Слушайте, работяги, немного…эээ…поменяем условия. Я забираю лошадей, повозки и парня… обоих… Завтра их отпустим… Ну или послезавтра…Это на время, чтобы у вас не было желания натравить на нас ополчение. Мы их не боимся, но кому нужны лишние проблемы?

Я остолбенело смотрел на чужака. Сама мысль о том, что меня могут куда-то увести сейчас, казалось чем-то невероятным.

- Ну уж нет, ребят мы вам не отдадим; забирайте все и катитесь к себе. А мы уйдем все вместе, - спокойно сказал старший из работников, мужчина лет пятидесяти, седой, с пышными усами.

- Что?! Ты со мной спорить будешь? А ну, покажите им, кто тут хозяин! – крикнул южанин.

Тут же из-за кустов и деревьев выбежало два десятка человек, одетых в какое-то рванье, с ржавыми мечами и грубыми луками.

- Бегите, - тот самый мужчина, затеявший спор с чужаком, неведомым образом оказался рядом с нами и легко толкнул меня и Дика в грудь. – Этим все равно бы все кончилось.

Мы развернулись и побежали; сзади послышались крики и звон металла. А потом я почувствовал сильную боль в затылке, земля почему-то ушла из-под моих ног и все вокруг поглотила темнота.

***

Я пришел в себя, судя по всему, глубокой ночью - вокруг царила темнота, и только где-то сзади еле слышно потрескивал факел. Сырая земля попахивала гнилью, этот запах раздражал, мешал сосредоточиться; я попытался встать, или хотя бы повернуться, но понял, что это будет не просто – тело затекло и не хотело меня слушать, голова болела. Я приподнялся на локтях и аккуратно провел рукой по затылку, на котором гигантским бугром вздулась шишка; все, что я видел перед собой – высокий, в два человеческих роста деревянный забор из плотно подогнанных друг к другу бревен. Пошатываясь, я поднялся на ноги и обернулся.

Итак, я был заперт в огромной клетке, примыкавшей с одной стороны к тому самому забору, а с другой – к дому, с высоко расположенными окнами, чтобы до них нельзя было добраться с земли. Единственным выходом была калитка в решетке, около которой по ту сторону спал разбойник.

- Я вижу, твои глаза открыты. Иди сюда! – раздался внезапно шепот.

Я всмотрелся в темноту около калитки и увидел там, среди невысокого кустарника, человека. Я подошел ближе; темно-зеленый капюшон практически полностью скрывал его лицо, у пояса был пристегнут короткий клинок.

-Кто ты? – как можно тише спросил я.

- Меня зовут Амдир. Разбойники сильно ударили тебя по голове, и я боялся, что ты долго пролежишь без сознания. У нас мало времени на разговоры, но кое-что тебе нужно узнать.

Амдир рассказал, что один из городских стражников по имени Кальдер Гуссак продался этим разбойникам, сказал, что сам он – следопыт с севера и идет по следам неких Черных всадников. Затем про каких-то хоббитов. А потом…

- Вас было трое, - он махнул рукой куда-то за мою спину, - но выжил только ты.

Еще не до конца осознав смысл его слов, я обернулся и увидел то, что до этого мое зрение тщательно скрывало от меня в ночной темноте. На земле лежали три трупа – одного я не знал, но двое других были нашими рабочими, вступившимися за меня тогда. Я беспомощно развел руками и тяжело вздохнул.

- Я подслушал разговор чернопустынников, когда они вас сюда вносили. Вы трое не сопротивлялись, поэтому вас и оставили в живых, остальных убили. Прости, но тебе надо было это увидеть. А теперь нам пора. Первым делом я выпущу тебя. Затем поищи оружие в сундуке у ограды. Когда вооружишься, скажи мне. А теперь тихо! Выждем…

- Просыпайся, дубина! – сказал кто-то громко за решеткой. – Назгул вот-вот приедет за Торбинсом, которого нашел Гуссак. У нас тут сидят Том, сын фермера, и хоббичья девчонка – надо от них избавиться, пока он не явился. Девчонкой займутся другие. Твоя задача – Том.

- Слушаюсь! – ответил разбойник и направился к калитке. Его собеседник, высокий мужчина с головы до ног закутанный в грязно-алый плащ, в это время скрылся в доме справа.

– Встречай свою смерть, Том! - тихо прошипел разбойник, открыв калитку.

- Давай! – крикнул в этот момент Амдир, но прежде, чем я успел что-то сделать (да и что я мог сделать в тот момент?!), он прыгнул вперед и вонзил клинок в живот разбойника. Тот охнул и тяжело осел на землю.

- Скорее! Посмотри, нет ли в ящике оружия! – сказал Амдир в полголоса. – Скорее!

- Надеюсь, тебе удалось отыскать оружие по руке, потому что нам пришла пора разделиться, - произнес Амдир, когда я, наконец, вытащил из ящика ржавый клеймор. - Освободи сначала Селандину Брендискок – судя по словам Эогана, она в сейчас в большой опасности, а затем – Мундо Лякошель-Торбинса – им он нужен живым. А я пойду за Эоганом и послушаю, что за дела они ведут с Черным всадником.

В голове еще шумело, мысли путались. Прошло несколько секунд, прежде чем я понял, что именно хочет от меня Амдир.

- Эээ… я?.. Но я… ммм… давно не держал меч в руке, - запинаясь, начал я, - тем более настоящий… я не смогу… я боюсь… я не буду никого спасать – я не смогу…

- Значит пора вспоминать и учиться, - твердо ответил следопыт. – Подумай о своем друге. Если не ошибаюсь, вас в лесу было двое. Разбойники упоминали о нем. К тому же там двое хоббитов, которым очень нужна твоя помощь. Селандина где-то за этой дверью, - Амдир махнул рукой в глубину двора и, посмотрев мне в глаза, направился к входу в дом, в котором несколько минут назад скрылся разбойник Эоган. – Отыщи меня, когда спасешь ее! – напоследок сказал он.

А я остался наедине со своими мыслями и страхами. Впервые за последние пятнадцать минут я вспомнил о Дике, но воспоминание было каким-то далеким и чужим – страх медленно поднимался по моему телу, сковывая движения; кровь стучала в висках. Еще вчера я подгонял рабочих на отцовском поле, а сегодня меня хотят убить. Это было как-то странно и неправильно.

Нерешительно я сделал шаг в нужную мне сторону, потом еще один и еще. Ноги постепенно начинали слушаться меня, но в голове билось осознание того, что я понятия не имею, что буду делать там, за этой дверью.

Наконец тянуть уже было нельзя. Оказавшись около двери, я тихонько потянул ее на себя.

В следующем дворике была построена небольшая конюшня и тут же почему-то громоздились винные бочки. Разбойник стоял ко мне спиной у одной из лошадей, поглаживая ее по гриве и тихо что-то нашептывая. Прокравшись к кустам, росшим справа от двери, я спрятался в их тени и тихо посвистел; резко развернувшись, разбойник огляделся; не заметив ничего странного, он пошел в мою сторону, видимо для того, чтобы закрыть дверь. Мой расчет оказался верным.

Когда чернопустынник был в нескольких шагах от меня, я выпрыгнул из-за куста и атаковал его; однако, мой ржавый клинок лишь ударился о сталь меча противника – Эоган не полагался в своих делах на абы кого.

- Думаешь выручить пленников, а? – просипел чужак; мне в лицо ударил запах перегара.

Я попытался сделать резкий выпад, как меня когда-то учили, но лишь порвал рукав противника; следующая моя атака была отбита. Почуяв победу, чернопустынник стал наступать, тесня меня обратно к стене; я еле успевал отражать его атаки. Но стоило ему неосторожно открыться всего на несколько секунд, как я, рискуя быть разрезанным пополам, ударил его в правый бок. Схватившись за рану, разбойник отступил на пару шагов, споткнулся и мешком повалился на землю. Подойдя к нему поближе, я наклонился, чтобы посмотреть, жив мой противник или нет, но тут справа от меня раздался неприятный, грубый голос:

- Смотри! Крыса сбежала из клетки!

Привлеченный нашей возней, сюда бежал еще один разбойник с мечом в руке. Справиться с ним оказалось чуть легче, чем с первым чернопустынником – я постепенно вспоминал уроки владения мечом, которые мне давал один из стражников, нанятый отцом специально для этого несколько лет назад.

Когда чернопустынник наконец затих на земле и перестал шевелиться, я, словно в бреду, отошел от него на несколько шагов и сел на землю. Меня подташнивало; за несколько последних минут я убил двух человек. Правда, это было больше похоже на убийство гадюки, заползшей в комнату – либо ты ее, либо она тебя.

Что ж, по крайней мере, я спасаю самого себя – эта мысль успокоила меня и, встав, я осторожно пошел дальше.

Третий разбойник, сидевший у костра, заметил мое приближение лишь в последний момент – вскочив на ноги, он начал умело обороняться. Разгоряченный схваткой, я не сразу заметил, что по моей левой руке течет кровь из неглубокой раны на предплечье; воодушевленный этой маленькой победой, противник провел несколько контратак, заставив меня отступить назад. Лишь потом я понял, что еще несколько шагов и мое победное шествие по лагерю на этом бы и закончилось – за моей спиной, в отгороженном решеткой дворике, стояла группа чернопустынников. Но, к счастью, этот враг так же не смог долго сопротивляться мне и, скорчившись, упал у костра, прошипев на прощанье, словно извиняясь перед кем-то:

- У меня ничего не вышло…

Наконец я оказался у последней двери, за которой находился просторный двор с печью. В его углу, съежившись от страха, сидела маленькая хоббитянка; над ней склонился чернопустынник и что-то тихо нашептывал ей.

- Я тебя не боюсь, - храбрилась Селандина, но весь ее вид говорил об обратном.

-Эй! – крикнул я, когда разбойник потянулся к мечу в ножнах. Я быстро пересек двор, подойдя почти в плотную к ним. Кровь еще бурлила во мне от предыдущих драк.

-Что? Как это? – глупо поинтересовался разбойник; глаза его забегали, он резко вынул меч, но сопротивлялся на удивление не долго – через полминуты он уже лежал на земле.

- Спасибо, спасибо, спасибо! – радостно затараторила Селандина, когда ее тюремщик упал. - Я боялась, что того человека – Амдира – схватили. Но оказывается он ходил за помощью! Кажется, мой друг Мундо здесь, рядом. Его тоже надо выручить! Эти разбойники говорили страшные вещи! Надо их отвлечь…

Она огляделась по сторонам и снова радостно воскликнула:

- И я знаю как!

Подбежав к печи, она выхватила из огня тлеющую головешку и попыталась закинуть ее на соломенную крышу дома; это ей удалось сразу. Мы стояли, затаив дыхание - крыша никак не хотела гореть. Но, наконец, послышался веселый треск огня и в одно мгновение солома вспыхнула.

- Это их отвлечет! Бежим! – крикнула Селандина и помчалась к выходу из дворика.

За решеткой, в сторону которой меня толкал третий из чернопустынников, тем временем начался переполох:

- Горим!

- Неси скорее воду!

- Вот он! – прошептала Селандина, ухватившись за мой рукав и указывая на хоббита, привязанного к столбу.

Открыв решетчатую дверь, она, не помня себя, влетела во двор. К счастью, там остался только предводитель шайки.

- Торбинса тебе не видать! – закричал он и стал надвигаться на храбрую хоббитянку. Силой и комплекцией он превосходил ту четверку, с которой мне пришлось сражаться несколько минут назад. Я остановился в нерешительности за решеткой – такого противника мне было не одолеть.

- Если я нападу сейчас, то он просто порежет меня на куски, - словно в лихорадке бормотал я, перебегая взглядом от Селандины к разбойнику и обратно, - но если не нападу, он порежет ее. Зря я ее спасал что-ли?... Но он меня точно убьет. Убьет и не заметит. Бежать… надо бежать отсюда.

По моему лбу стекали крупные капли пота; ноги сделались ватными. Из ступора меня вывел визг Селандины – разбойник как раз занес над ней клинок.

До боли сжав свой клеймор обеими руками, я с безумным криком влетел во дворик. Эдрик – так звали этого разбойника, как я выяснил спустя несколько дней, - удивленно посмотрел на меня и, взмахнув клинком, шагнул в мою сторону. Боковым зрением я успел заметить, как Селандина отползла в сторону своего друга.

- По крайней мере, они спасутся, – мелькнула в голове мысль.

Стремительный вихрь ударов сменялся короткими передышками, затем опять следовали атаки и контратаки. Все завершилось быстро: подавшись навстречу своему противнику, я увернулся от его выпада и, выставив перед собой меч, сделал шаг назад. Не успев среагировать, чернопустынник сделал шаг мне навстречу, раскрывшись на секунду, и я атаковал без раздумий.

Эдрик пошатнулся, меч выпал из его руки; он попытался вцепиться в меня скрюченными от боли пальцами, но промахнулся и упал на землю. В это мгновение я узнал в нем того самого чернопустынника, вставшего на нашем пути в лесу.

- Я – еще не худшее! Вот увидишь! – давясь кровью, прохрипел он и затих.

Внезапно у меня закружилась голова; ледяной порыв ветра ворвался во двор, поднял пыль и исчез так же внезапно, как и появился.

Я подошел к столбу, к которому был привязан хоббит.

- Помоги мне, я не могу развязать этот узел, - сказала Селандина.

Обойдя столб вокруг, я одним ударом перерубил веревки.

- Давно пора! Я что, сам должен спасаться? – буркнул Мундо, не глядя на меня. Потом, осмелев, продолжил: Давай, жердина, вытаскивай меня, пока не вернулись эти головорезы. Они хотели продать меня, словно мешок картошки!

Селандина ахнула, всплеснув руками. Я внимательно посмотрел на хоббита, но ничего ему не сказал.

-Надо найти Амдира, возможно ему тоже нужна помощь, - задумчиво произнес я; внезапно мысль, давно крутившаяся в моей голове, наконец, достигла какого-то мыслительно центра и словно обухом ударила меня по голове. – Вы не видели парня моего возраста? Это зовут Дик? Его должны были вместе со мной сюда притащить?

- Не видели мы никого, - сварливо ответил Мундо. – Давайте выбираться отсюда.

Я посмотрел на Селандину, но она лишь отрицательно покачала головой.

- Выход, кажется, там, - извиняющимся тоном сказала она, указывая куда-то налево.

И уже втроем мы поспешили к еще одному выходу из этого дворика. Мысль о том, что я должен найти Амдира не покидала меня, но я не мог бросить хоббитов. Однако проблема вскоре разрешилась сама собой – следующий двор был разделен поперек на две части еще одной решеткой; во второй его половине мы увидели Амдира с факелом в руке и всадника на черном коне.

Хоббиты пискнули, упали на колени и, заслонив лица руками, начали тихо всхлипывать; я же почувствовал, как липкий страх вползает в меня, наполняет сверх донизу, клеймор сам собой выпал из рук; стало холодно как зимой. Мир вокруг словно посерел; создавалось такое ощущение, что всадник, нависший над Амдиром, высасывает из мира не только жизнь, но и цвета. Внезапно я понял, что под черной накидкой этого всадника нет ничего. Это призрак. Ужас сковал меня, заставив забыть все на свете. Все страхи ожили в одно мгновение; лица убитых разбойников глухо смеялись надо мной, но им на смену на какое-то мгновение пришло лицо Дика, с одобрением смотревшего на меня. А потом все они исчезли, и словно откуда-то издалека я услышал голос следопыта:

- Убирайся! Убирайся в свои тени, падший король!

- Глупец! Твое королевство в руинах! Ты надо мной не властен! – ответил всадник низким тихим шепотом, который, тем не менее, хорошо был слышен даже нам. – Я же вскоре обрету власть над тобой.

Черный конь встал на дыбы, защищая своего хозяина от пламени факела, которым размахивал северянин, а затем, резко опустившись обратно на все четыре ноги, резко подался вперед. Всадник выхватил клинок и вонзил его в плечо Амдира.

Следопыт покачнулся и с громким стоном упал на землю.

- Амдир! – воскликнула Селандина.

Всадник повернулся на крик и увидел нас, прятавшихся за решеткой.

- А, полурослики… Кто из вас обещанный мне «Торбинс»? – прошипел он.

- Ох, беда, беда, - тихо прошептал Мундо справа от меня

Но тут огонь с полыхающего рядом забора перекинулся на доски и ящики, стоявшие перед всадником, и пламя, вспыхнувшее в нескольких шагах от него, заставила призрака отступить назад.

- Проклятый огонь! На сегодня мне хватит и дунадана! – хрипло прокричал-прохрипел он, – Чтоб вам всем сгореть в проклятом пламени… И если не здесь и сейчас, то в день грядущий в Мордоре!

И выкрикнув что-то на неведомом мне языке, всадник исчез за воротами. Как только его не стало, страх и ужас исчезли.

- Том, скорее, сюда, - прокричала Селандина, которая первая пришла в себя, открывая решетку.

Мы подбежали к Амдиру, из последних сил сидевшему на земле. Его лицо было пепельно-бледным, руки слепо шарили по земле.

- Тебе… удалось найти их. Спасти, - с трудом выговорил он. – Не думай… обо мне. Самая большая опасность… миновала. Назгулы… боятся огня…

Он хотел сказать что-то еще, но, вскинув руку с факелом, потерял сознание.

- Бедняга Амдир ранен! Надо забрать его в Арчет… тут недалеко! Там знают, что делать! – пролепетала Селандина.

Подняв следопыта, я перекинул его руку через плечо и, обхватив его за бок, попытался пройти несколько метров. Идти было тяжело, но огонь подобрался к нам уже в плотную, да и ворота обещали вот-вот обрушиться.

- Показывай дорогу, - кивнул я Селандине.

От дороги до Арчета я запомнил только треск огня за спиной и густую тень деревьев, укрывшись в которой мы благополучно добрались до деревни. Разбудив капитана Орляка, руководившего деревенским ополчением, мы коротко рассказали о том, что случилось в лагере чернопустынников и попросили выделить комнату для Амдира. С видимой неохотой капитан отдал распоряжение, и следопыта разместили в одной из комнат местной таверны. Мундо отправился спать, а Селандина, осмотрев и обработав мою рану, почти уже не кровоточившую, занялась дунаданом. Я еще около часа помогал ей, но увидев, что я еле стою на ногах, она отправила меня спать вслед за хоббитом.

Я проспал почти двенадцать часов. Выйдя из таверны, я обнаружил Амдира и Селандину сидящими в тени какого-то дома. Следопыт то и дело клал руку на раненное плечо, туго перебинтованную под плащом. Увидев меня, Селандина замахала рукой; но, когда я подошел, первым заговорил со мной Амдир.

- А, Том. Рад, что у тебя все хорошо. Если бы не ты, мы с хоббитами не добрались бы до Арчета. Обо мне не беспокойся – бывало и похуже. Я боюсь только, что клинок мог быть отравлен, но юная Селандина знает кое-какие травки, - следопыт тепло улыбнулся ей и продолжил, - есть одно дело, которым я не могу заняться сам.

И Амдир поведал мне историю о том, что связывает назгула и чернопустынников; о ссоре капитана Орляка с его сыном.

- Капитан, как и многие, с подозрением относится к следопытам и не станет меня слушать. Возможно, он выслушает тебя. Поговори с ним, пожалуйста, хорошо? Это очень важно.

- Не известно, что случилось с рабочими, которые сопровождали караван моего отца? – спросил я, медля с ответом.

- Их всех убили; помнишь, я говорил это ночью? - с грустью в голосе ответил Амдир.

- А про Дика известно что-нибудь?

- Он… его тоже убили, - голос следопыта упал до шепота. – Мы послали сегодня письмо в Бри твоему отцу. Он ответил, что ждет тебя и рассказал про Дика и остальных. Когда в тебя попал брошенный камень, он остался, хотел вытащить тебя, но чернопустынники напали на него. Вот письмо. Тебе лучше отправляться сейчас – ходят слухи, что капитан хочет закрыть деревню на время, чтобы обезопасить жителей от разбойников, которые захотят отомстить.

Я взял скомканный лист бумаги, прочитал написанное косым отцовским почерком письмо и убрал его в карман. Потом посмотрел на следопыта и Селандину, поднял глаза к небу и секунду стоял так, купаясь в лучах солнца.

- Я остаюсь, - тихо сказал я. – Когда деревню откроют, тогда и посмотрим. Но пока – я остаюсь. Я поговорю с капитаном.

И, кивнув Амдиру, я пошел к каменной лестнице «Лихого бар****», где еще вчера мы встретились с капитаном Орляком. Было четыре часа дня.