– Это еще что! А вот был случай… пришла как-то к Добродее молодая баба и жалуется, что муж де к ней охладел. Так, мол, и так: лягухой обзывает, глаз, говорит, у тебя рыбий, и ни любви, ни ласки, от него ни по будням, ни по праздникам. Прям беда! Добродея ее спрашивает:
«Бьет?»
Та отвечает:
«Бывает… иногда, да и то… как-то без интересу, вроде, как работу исполняет, даже обидно!».
«Да», говорит Добродея, «Беда у тебя тяжкая, но помочь ей можно! Научу я тебя наговору чудесному, всю холодность мужнюю, как рукой снимет: и лупить тебя будет от всего сердца, и… все прочее творить станет от всей души, пламенно! Слушай и запоминай, слова там такие: «Я женщина слабая, беззащитная, меня всякий обидеть может!» Запомнила? Повтори».
Ну, та повторила, а Добродея сердится: «Да не так, дура! Это со страстью говорить надо, даже не говорить, а кричать! Чтобы со слезой, со злостью... Ну представь себе: ты мужняя жена, а всякий обидеть может! Разве ж это жизнь?».
Мучились они мучились, наконец, сказала бабенка все, как надо.
«А теперь, бедолага, запоминай самое главное: на каждое слово этого наговора должен приходиться один удар скалкой! Вот так: «Я! Женщина! Слабая!»…
– Ну, бабешка от такого обалдела слегка и спрашивает Добродею:
«Почему скалкой?»
«Ну, не скалкой, так вальком или рубелем. Да что ж у тебя дома снасти нужной не найдется? На крайний случай, можно и поленом, только гляди, чтобы не очень занозистое попалось. И лучше бы не при детях, они у тебя хоть и малые совсем, но смотреть на такое им не надо».
«Да нет, матушка Добродея, ПО ЧЕМУ бить-то?»
«Так по мужу! По чему ж еще-то?».
Проходит, значит, дней десять или двенадцать, и приходит та бабешка к Добродее в другой раз.
«Спасибо, матушка Добродея! По гроб жизни благодарна тебе буду, вот, прими подношение от всей души!».
А сама, прям, цветет: щеки румяные, глаза блестят, тело так и играет, на шее следы от поцелуев страстных… правда, под газом синяк, слегка прихрамывает и вроде как тревожится о чем-то.
«Ну что, помог тебе наговор чудесный?».
«Еще как помог, матушка Добродея! Такие страсти, такие страсти… а любимся как! Спальную лавку напрочь расшатали, другую ставить пришлось, на сеновале все сено разворошили, в кладовке полку со стены оборвали, на огороде пугало повалили…».
«Это что ж, ты везде снасть горячительную разложила, даже на огороде?».
«Да нет, матушка Добродея, я уж и так, без снасти приспособилась, голыми руками!».
«Ага! Это ты молодец, умница. А глаз-то муж подбил?».
«Нет, матушка Добродея, свекр. Я, вот как раз из-за этого, у тебя еще совета спросить хочу. Опасаюсь я… такое дело, понимаешь… Пошла я вчера свекра со свекровью навестить. Все честь по чести: пирожков напекла, в корзиночку сложила, платочком накрыла… Прихожу, здороваюсь, а свекр меня тут же, у порога, укорять начинает, что де с мужем непотребство творим, шум, гам, соседям спать не даем… Я слушала, слушала, а потом, вдруг, как закричу: «Я женщина слабая, беззащитная…», да хрясь свекра корзинкой по башке! Ну, свекр-батюшка, дурного слова не говоря, развернулся, да в глаз мне ка-ак… Очнулась – сижу на полу, в голове звон, одним глазом ничего не вижу, в руке от корзинки одна ручка осталась, а вокруг пирожки раскиданы. Смотрю уцелевшим глазом на свекра и вдруг замечаю, что он не старый еще совсем и, как мужчина, очень даже завлекательный!
Вот я и опасаюсь: мне завтра в церковь на исповедь идти… а вдруг отец Михаил меня тоже укорять начнет, а я, как со свекром, начну ему объяснять, что я женщина слабая, беззащитная… подсвечником, там, или еще чем, что под руку подвернется… а потом… а потом, вдруг он мне тоже завлекательным мужчиной покажется? Во-первых, зашибить могу – отец Михаил-то хлипкий совсем, а во-вторых… грех-то какой!».
– Это еще что! А вот был случай… пришла как-то к Добродее молодая баба и жалуется, что муж де к ней охладел. Так, мол, и так: лягухой обзывает, глаз, говорит, у тебя рыбий, и ни любви, ни ласки, от него ни по будням, ни по праздникам. Прям беда! Добродея ее спрашивает:
«Бьет?»
Та отвечает:
«Бывает… иногда, да и то… как-то без интересу, вроде, как работу исполняет, даже обидно!».
«Да», говорит Добродея, «Беда у тебя тяжкая, но помочь ей можно! Научу я тебя наговору чудесному, всю холодность мужнюю, как рукой снимет: и лупить тебя будет от всего сердца, и… все прочее творить станет от всей души, пламенно! Слушай и запоминай, слова там такие: «Я женщина слабая, беззащитная, меня всякий обидеть может!» Запомнила? Повтори».
Ну, та повторила, а Добродея сердится: «Да не так, дура! Это со страстью говорить надо, даже не говорить, а кричать! Чтобы со слезой, со злостью... Ну представь себе: ты мужняя жена, а всякий обидеть может! Разве ж это жизнь?».
Мучились они мучились, наконец, сказала бабенка все, как надо.
«А теперь, бедолага, запоминай самое главное: на каждое слово этого наговора должен приходиться один удар скалкой! Вот так: «Я! Женщина! Слабая!»…
– Ну, бабешка от такого обалдела слегка и спрашивает Добродею:
«Почему скалкой?»
«Ну, не скалкой, так вальком или рубелем. Да что ж у тебя дома снасти нужной не найдется? На крайний случай, можно и поленом, только гляди, чтобы не очень занозистое попалось. И лучше бы не при детях, они у тебя хоть и малые совсем, но смотреть на такое им не надо».
«Да нет, матушка Добродея, ПО ЧЕМУ бить-то?»
«Так по мужу! По чему ж еще-то?».
Проходит, значит, дней десять или двенадцать, и приходит та бабешка к Добродее в другой раз.
«Спасибо, матушка Добродея! По гроб жизни благодарна тебе буду, вот, прими подношение от всей души!».
А сама, прям, цветет: щеки румяные, глаза блестят, тело так и играет, на шее следы от поцелуев страстных… правда, под газом синяк, слегка прихрамывает и вроде как тревожится о чем-то.
«Ну что, помог тебе наговор чудесный?».
«Еще как помог, матушка Добродея! Такие страсти, такие страсти… а любимся как! Спальную лавку напрочь расшатали, другую ставить пришлось, на сеновале все сено разворошили, в кладовке полку со стены оборвали, на огороде пугало повалили…».
«Это что ж, ты везде снасть горячительную разложила, даже на огороде?».
«Да нет, матушка Добродея, я уж и так, без снасти приспособилась, голыми руками!».
«Ага! Это ты молодец, умница. А глаз-то муж подбил?».
«Нет, матушка Добродея, свекр. Я, вот как раз из-за этого, у тебя еще совета спросить хочу. Опасаюсь я… такое дело, понимаешь… Пошла я вчера свекра со свекровью навестить. Все честь по чести: пирожков напекла, в корзиночку сложила, платочком накрыла… Прихожу, здороваюсь, а свекр меня тут же, у порога, укорять начинает, что де с мужем непотребство творим, шум, гам, соседям спать не даем… Я слушала, слушала, а потом, вдруг, как закричу: «Я женщина слабая, беззащитная…», да хрясь свекра корзинкой по башке! Ну, свекр-батюшка, дурного слова не говоря, развернулся, да в глаз мне ка-ак… Очнулась – сижу на полу, в голове звон, одним глазом ничего не вижу, в руке от корзинки одна ручка осталась, а вокруг пирожки раскиданы. Смотрю уцелевшим глазом на свекра и вдруг замечаю, что он не старый еще совсем и, как мужчина, очень даже завлекательный!
Вот я и опасаюсь: мне завтра в церковь на исповедь идти… а вдруг отец Михаил меня тоже укорять начнет, а я, как со свекром, начну ему объяснять, что я женщина слабая, беззащитная… подсвечником, там, или еще чем, что под руку подвернется… а потом… а потом, вдруг он мне тоже завлекательным мужчиной покажется? Во-первых, зашибить могу – отец Михаил-то хлипкий совсем, а во-вторых… грех-то какой!».
кстати, я не всегда бываю леди.. но это так, к слову..))
а вообще, спасибо)) посмеялась на ночь
пысы: и.. это..) заинтересовал адрес, указанный у вас )) такое очучение возникло, что мы соседи)))
__________________ Ваше счастье, что я не ваше счастье..
Держите кулачки за то, чтобы ужесточили модерацию всякого сброда, который бросил играть, и при этом вайнит на игру, провоцируя игроков на негатив к лотре! Чтобы таких повыгоняли с форума поганой метлой!
Ответ администрации мы узнаем совсем скоро
16.07.2013, 00:50
Просто диОлог (флудилка) 2013
Линейный вид
