Итак, прием работ уж точно завершен, скоро результаты конкурса, но речь сейчас не об этом. Кроме того, что ниже выкладывается полная режиссерская версия истории палицы Великого Магистра, спешу порекомендовать всем не успевшим отослать работы, отославшим, как и я, урезанные версии... ну и просто желающим почитать конурсные работы, не выходя с привычного форума, тему, созданную
Тинуриан Арменелосской, где можно опубликовать, а впоследствии и прочитать непризнанные работы:
http://www.lotros.ru/s...ad.php?t=unknown_link
P.S. Благодаря бдительности внимательного читателя Эльфонса, обнаружена ошибка, которую оглушенный Вдохновением автор допустил совершенно не со зла: убивали, конечно, не Игаша а Кранклука

Ошибка исправлена.
_______________
Великий Магистр Ордена Музы Рольфур Хмуробров был недоволен. Без малого восьмой час он сидел в Обители Музы, пытаясь выжать из себя хотя бы малюсенький абзац грандиозной эпической повести. Назавтра была назначена поездка в Эттенские высоты, где ему предстояло провести долгое время, укрепляя души и наполняя отвагой сердца доблестных пограничников. Рольфур готовил великолепную, яркую, просто сногсшибательную повесть, после которой любое жуткое и мерзкое порождение Мордора показалось бы солдатам безобидной болотной мухой. В ней было все – задор, насмешка, сила, убедительность. Не хватало главного - текста.
Мимо целеустремленной походкой просеменил орденский повар Мерегард. Глаза господина Ватрушкинса горели фанатичным огнем, а из заплечного мешка раздавалось нестройное и обреченное кваканье. Муза очень странно почтила своим прикосновением полубезумного хоббита: забрала здравый смысл, взамен щедро наградив его изобретательностью и странным чувством прекрасного. Судя по содержимому мерегардова багажа, на кухне должен был состояться третий акт трагедии «Суп из жабьих глаз». Последствия двух первых выступлений опасного повара были закопаны у основания скалы на задворках Обители и о них предпочитали не вспоминать. И, тем не менее, Ватрушкинс творил. А Магистр – нет.
Рольфур с такой яростью прикусил кончик пера, что тот хрустнул и остался во рту. Выплюнув останки на пол, гном потянулся за следующим, обронив каплю пота со лба прямо на раскрытый «Крик Музы». Эту объемистую тетрадь Магистр лично сшил из старых черновиков, дополненных чистыми листами, и переплел в драконью кожу. Творить с новым песенником было так легко, что казалось, будто слова уже записаны на чистых листах, и он лишь обводит их чернилами. Сегодня тетрадь не работала. Он уже испортил десяток страниц, но тщетно. Замысел не желал превращаться в буквы.
«Несправедливо!», думал Магистр, «Я нес свет Музы Свободным народам, а она оставила меня?» Взгляд его упал на прислоненную к столу палицу. Острые стальные грани сверкнули насмешливым бликом. Безымянное оружие словно подмигивало, напоминая, что эта беда – не первая. Рольфур заскрипел зубами. Намедни он ходил к кузнецу, чтобы перековать оружие, давно найденное в Кузнице Казад-Дума. Старик уже было положил палицу на наковальню, но вдруг задал вопрос: «А что, сударь мой, не желаешь ли дать ей имя?» Тогда-то Магистр впервые ощутил, что не все в его жизни ладно. Имя не придумывалось ни в какую.
Внезапно Рольфур ощутил, как воспоминания уносят его дальше.
…Их было шестеро, а гхаш-хаев – тьма. Нарку орал, не переставая, и его трубный рев перекрывал гудение металла в плавильнях. Прихвостни лейтенанта лезли изо всех щелей, и лишь бдительность охотников помогала вовремя отбрасывать противника. Вокруг все горело, неосторожный шаг грозил долгим падением в огненную бездну или смерть под ногами огненных орков. Но они прорвались – только для того, чтобы попасть в засаду, устроенную проворным гоблином, чье имя трудно было запомнить даже потомку народа, придумавшего тенгвар. Рольфур носился, очертя голову, лавируя между тупыми троллями-грузчиками и цветшими взрывами пороховыми бочками, здесь шепча одобрение, там – подбадривая веселым куплетом, настолько странным в этой обстановке, что в гуще битвы зазвучал здоровый смех. Огромный тролль прорвался сквозь строй, размахнулся и выбил дубиной щебенку из стены у самого колена менестреля, но хохочущие воители одновременно взвились вихрем ударов, оборвав жизнь чудовища. Вдохновляющая песнь не умолкала ни на миг. Ревело пламя, грохотали взрывы, но отступать было нельзя. Забыв о собственных жизнях, они неслись вперед, и само пламя Казад-Дума расступалось в страхе.
Кранклук нашелся в дальней пещере. Страшно обожженный орк яростно дрался, бросая впереди себя двух свирепых телохранителей, но все зря – хранитель мудрости знал, как избавиться от лишней угрозы. Главнокомандующий не понимал, в чем его ошибка. Он всего лишь защищал свою жизнь. Отряд же сражался за все Средиземье. И гигант пережил свою охрану не намного.
…Яркий поток воспоминаний схлынул, уступив место огромным эльфийским глазам, выражавшим крайнее волнение. Он вздрогнул от неожиданности и отвел взгляд, мазнув им по столу. Чернила еще не высохли. Перо затупилось, и последние строки были написаны очень неровно, но… это была она. Повесть. Причем крайне эпическая. Он пробежал глазами текст. Да. Этим и правда можно гордиться.
- Магистр? – голос Лотетуили был напряжен, - У тебя был такой вид, словно Ватрушкинс случайно уронил тебе на голову сковородку со слизняками. Все в порядке? Что с тобой было?
- Это … - он смаковал каждое слово, и в голове рождались вихри рифм и метафор, - это было Вдохновение, дорогая моя сестра. Само Вдохновение!
Магистр ласково посмотрел на палицу. Теперь он знал, какое имя назовет кузнецу.