Конкурс на лучшую квенту персонажа Средиземья

[Fess1974]

60-й шедеврально

[Pulya_Kochkina]

Ахор, гном-охотник. Мир: Форност

Краткая история Ахора...
"Средиземье. Первая эпоха. Балерианд. Где-то в Дориате…

-Ахор! Сзади!
Кхазад, который ещё секунду назад бежал вперед, раскручивая, что есть мочи, кистень с гирей замысловатой формы, обернулся. В тот же момент в щит вошли три эльфийские стрелы, а в бедро вонзился дротик. Кхазад пошатнулся и упал. Но через долю секунды с несвойственной его народу ловкостью он поднялся, вытащив дротик из злополучной ноги.
То тут, то там пронзенные стрелами или сраженные эльфийскими клинками падали его друзья и знакомые. Воины Огнебородов отступали, это было поражение. Конечно, надо было не бежать, а с честью принять бой, но ещё сохранялась надежда на то, что поражение будет тактическим, а не стратегическим.
Опасения оказались напрасными: все знают, с чем ушел наш народ из Менегрота. Ну а что стало с нашим героем вам не скажет ни один историк, разве что Махал Кузнец сможет пролить свет на дела тех, давно минувших дней. Доподлинно известно только то, что потомки его вместе с остатками жителей Габил-Гатхола и Тумун-Захара переселились в Кхазад-Дум.

Средиземье. Третья эпоха, год 2165. Эребор.

-Ахор! Вернись немедленно, и, может, я отрежу тебе только пол бороды!
Ахор! Ахор!!!
Старый кхазад не скупился на выражения и не боялся посадить голос. Он даже не кричал, он орал во все горло. И знаете, у него было право вести себя таким образом: он был отцом Ахора, он был почтенным и уважаемым кхазад, он был жуткий консерватор. А его отпрыск, к слову третий по счету, был разгильдяем и нигилистом, был своевольным и упрямым юнцом. Он любил и уважал отца, но его раздражала косность, присущая славному предку. Ахор не увлекался ремеслом, но ему очень понравились кхазад, которых сплотил вокруг себя Фарин. Понравились тем, что они не обращали внимания на чужие мнения, ни от кого не зависели… Когда Фарин покидал Эребор, Ахор решил уйти с ним и его товарищами. Моргот его знает, на что он надеялся, на что рассчитывал. Но, в Клане Ахор прижился, хотя его скорее терпели, нежели ценили за какие-то особые заслуги. Хотя он оказался веселым малым, пусть и очень вспыльчивым, да и разведчик Ахор был неплохой.

Средиземье. Наши дни. Где-то на севере Залива Лун.

-Ахор! Чтоб тебя, < непереводимая игра слов >.
Как это ни странно, в этот раз ругательства сыпались из уст самого Ахора. Кхазад сидел на пологом склоне холма, на котором рос полудикий ячмень и совсем дикий хмель. Именно хмель заставил Ахора ругать самого себя, а точнее – перевернутая корзинка со свежесобранными шишками.
Ахор быстро собрал рассыпавшийся хмель. Он стоял и смотрел на горы: то на юг, то на север, на юг, на север… Он пытался взглядом проникнуть в толщу гор, пытался увидеть далекий, непонятный, но такой родной Тумун-Захар. Ахор ненавидел себя за эту сентиментальность, но раз за разом возвращался на это место, раз за разом… …

«… Я всегда куда-то бежал. Без цели, без идеи – просто бежал, не загадывая наперед и не оборачиваясь назад. Этим я от них отличался, но это и роднило меня с ними. Абсолютно отрицательного с абсолютно положительными… » Родители всегда хотят оставить детям что-либо ценное: искусно сделанное оружие, драгоценный камень, сундук с золотом. У Ахора же была книга. Не та, что таит в себе древнюю мудрость, не та, что видела расцветы и закаты империй и королевств. Но эту книгу писал его отец, его дед, прадед и так далее, и так далее. Эта книга была частью его жизни, она хранила память об обиде, нанесенной некогда его предком своей собственной семье.
Ахор медленно помешивал сусло. Он не смотрел на чан с будущим элем, не расковыривал ссадину на левой скуле. Он был в полном смятении: ему предстояло сделать, пожалуй, самый важный выбор в его жизни. Дело в том, что недавно в Чертогах Торина гостили кхазад Эребора. И среди них был один из его дальних, давно забытых родственников, который не преминул напомнить ему об обиде, нанесенной в далеком 2165 году.
-Ну что, давай, попробуем, что там у нас на варилось Справедливости ради заметим, что Ахору было совершенно неважно, что он мешает, и… чем. Вместо ложки из чана показался старенький кларнет.
Удивлению не было предела, а так как инструмент был испорчен, Ахор решил попить через него. Со стороны это выглядело наверно очень глупо, но с тех пор Ахор почти всегда пил через трубочку.
…

-Ахор! Ахор, стой!
- Где-то я это уже слышал?
Вопрос был, конечно же, риторическим. Ахор слабо улыбнулся.
-Ахор, ты сумку забыл, дурья твоя башка!
-К Морготу! Возвращаться – вредно!
Ахор поступил так, как поступил бы каждый из его рода. Он пошел, и желание дойти до Эребора было скорее формальностью, нужен был повод, не более. Мало вероятно, что цель буде достигнута, по крайней мере, в ближайшее время … …

Впереди Ахора ждало многое. Неудачи и бесценный опыт, победы, за которыми скрывались тяготы и лишения. Но Ахор продолжал идти. Ломиться в закрытую дверь, взбираться по отвесному склону, хляпать по болоту, не щадя бороды своей. Но Ахор шёл. Шел, ведь это было тем, что определяло судьбу его рода. Не дорого, не путь и не пройденное расстояние.
-Только идти, идти, /идти/..."

[Pulya_Kochkina]

Персонаж - Глоуфист

Родился Глоуфист в небогатой семье кузнеца. Рождению предшествовал знак, во все времена трактуемый роханцами как очень удачный — в небе над Арчетом загорелась новая звезда. По давним обычаям это значило, что новорожденный станет великим воином, но только в том случае, если правильно выберет профессию. Отец Глоуфиста, однако, был оседлым человеком, и, всю жизнь совершенствуя свои навыки, с грустью понимал: воинская доля нелегка. Но и на спор с судьбой роханец решится не посмел. Вот так и вышло, что молодой парень начал изучать непростое искусство плавки и ковки металлов — в любом случае пригодится в деле, думал его отец. Мать же в свою очередь обучала Глоуфиста портняжному мастерству, ведь что еще может быть важнее для воина, чем залатать прохудившиеся штаны и плащ? Нашлось время и для боевого искусства: раз в неделю отец возил молодого воина в близлежащие Овражки. Там, на отшибе, жил старый мастер Аддо, который и обучал парня стратегии поединка и принципам боя на мечах: каждый раз Глоуфист возвращался домой весь в синяках, но с довольной улыбкой на лице. Обучение шло легко, день за днем парень как губка впитывал новые знания...

Однажды, в теплый летний день, работая в кузне за городом, и перековывая по просьбе соседа нож для плуга, Глоуфист, за шумом мехов, услыхал взволнованные крики, а затем и звон металла. Схватив со стойки, выкованный за день до этого бронзовый клинок тот бросился вон из кузни. То, что он увидел наполнило сердце яростью — отряд разбойников вломился в город, стены уже вовсю пылали, а на земле, рядом с главными воротами лежал в луже крови сосед Наручкинс, с неестественно вывернутой шеей. Поудобней перехватив гравированный клинок, Глоуфист крадучись пробрался через известную всем мальчишкам дыру в заборе и бросился к родному дому. Тихими шагами он крался по знакомым с детства улочкам, но достигнув цели в ужасе упал на колени — ноги не держали его — дом, родной дом был весь в огне. Перед глазами за секунду пронеслись тысячи цветных картин: вот отец первый раз позволил помочь ему в кузне, а вот они с матерью читают книгу сказок, что раз в месяц привозил заезжий маг. Мир померк и слезы брызнули из глаз его...

«Эй,а ты что тут делаешь, пацан?», - хриплый голос неожиданно ворвался в мир Глоуфиста, и тот, полупируэтом взлетел на ноги. Стойка с опорой на левую ногу, все как учил мастер, а короткий клинок смотрит в горло громиле, со зловещим пауком на латах. Тот спокойно стоял метрах в трех, опираясь на огромный, весь в зазубринах, двуручный топор.

«Ха, волчонок показывает зубки! Ну что же, похвально, похвально»,- проговорил тот и подняв свое страшное орудие неспешно двинулся к Глоуфисту.

«Скорость поможет тебе, когда оружия классом ты ниже», зазвучал в голове знакомый спокойный голос.. «Не думай, просто действуй!»

Взметнулся клинок, пируэт, вольт, отскок...

«Кто тебя учил?»,- зажимая рукой свежую рану ошарашенно прошептал разбойник. Карминовые струйки стекали по его, казалось бы непробиваемой блестящей броне — меч сам нашел щель на стыке.

«Не твое дело, тварь!»,- прошипел сквозь зубы Глоуфист, «Где они? Где мои родители?»

Они ходили по кругу, не выпуская из глаз оружия оппонента, стараясь идти неравномерно, сбиваясь с шага и запутывая противника.

Бандит расхохотался: «Ты бы знал, как мне было бы приятно, сказать, что они мертвы, но..»

Глоуфист не дослушал: он узнал то, что было нужно. Последним знанием, полученным от старого мастера был урок о пользе неожиданной атаки. И он прыгнул. Огромный топор еще только начинал свой полет, когда бронзовый клинок с мерзким хрустом вонзился в стык между шлемом и панцирем. Фонтан крови оросил траву, а враг, захрипев, пошатнулся и упал под ноги молодому воину. Не веря своей удаче, Глоуфист осторожно отбросил ногой топор подальше от трупа. Нужно было уходить, пока остальные не спохватились — бандит был явно не из простых смертных.

«Наверняка кто-то из главарей»,- подумал Глоуфист. «Может быть у него есть что-то, что поможет мне найти их?»

Борясь с омерзением и подступившей к горлу тошнотой, он быстро обыскал тело. Кроме странного щербатого медальона с выгравированным пауком, он нашел любопытный свиток. В нем был список людей, которых нужно было взять живыми, и имена родителей возглавляли его.

«Значит они действительно живы!», - возликовал Глоуфист, «Значит есть еще шанс!»

И быстрым движением сорвав с пояса разбойника тяжелый кошель, он устремился к конюшне. К счастью там никого не было: бойня переместилась на другой край деревни, а бандиты даже не удосужились поставить на конюшне караул. Пегая их семьи так и стояла запряженная с самого утра — отец собирался на рынок. Подрезав сбрую у пасущихся рядом лошадей, Глоуфист вскочил на Звездочку и сразу перешел в галоп. Сзади раздались крики, полетели стрелы, а пегая, поднимая тучи пыли, уносила молодого воина все дальше и дальше из поселка.

Какие приключения предстоят ему? Это знают лишь боги, что верят в него. Возможно путь будет долог и тернист, возможно короток и легок. Главное - никогда не переставать смотреть на звезды.

[Pulya_Kochkina]

Меня зовут Азан, и происхожу я их рода морийских гномов, в давние времена примкнувших к Длиннобородам. Оба мои деда были сожженными гномами, что, несомненно, большая честь для нашей семьи. Именно из-за воспоминания о битве при благословенной долине Азанулбизар я и получил свое имя.
Родителей своих я не помню. Как мне говорили: мать померла при родах, что случается и у гномьих женщин, а отец и дядька погибли от руки орков, когда их отряд был отправлен ко вратам Мории, чтобы получить известия о владыке Балине и ушедших с ним товарищах. У мглистых гор отряд отца и повстречал орков, намного превосходящих гномов в количестве. Печальные вести о произошедшей битве мы узнали благодаря эльфам, сплавлявшим товары по реке до самого Эсгарота, и общавшиеся там с людьми.
В общем, остался я на попечении тетки, что было ей совершенно не по нраву. При этом я постоянно ко всем приставал с вопросами: «Когда мы отомстим? Когда мы пойдем к государю Балину отстраивать и очищать Морию?» Когда же мне сдержанно отвечали, что идти туда пока никто не собирается. Я начинал вопрошать «Почему?», - и так длилось до бесконечности. Так что так меня в детстве и прозвали: «Азан-почемучка».
Когда мне было пять лет, моя судьба вдруг круто изменилась: на пороге теткиного дома появился старый, седой, но необыкновенно кряжистый гном с огромендным молотом, который прямо с порога устроил жуткий скандал на тему, что тетка вконец испортит мальца (то есть меня). Оказывается Фрори Огромный молот, как звали гнома, является моим двоюродным дедом со стороны отца. Прибывший уже «все обсудил с государем Даином», посему он забирает «мальца к себе в один из гномьих гарнизонов Эред Луина». Тетка покудахтала немного, но меня отдала довольно охотно, уж больно я ее доставал с Морией, да и нахлебником был, как никак у нее самой двое сыновей без отца остались.
В общем, сгреб меня новоявленный дед в охапку и повез в Эред Луин. Оказалось, что Фрори был в гномьих войсках личностью довольно известной. Он всю жизнь не был женат и постоянно состоял на службе в разных гарнизонах и крепостях, последние сто лет занимая там должность комендантов.

Дед считал, что в гарнизоне должен царить идеальный порядок, посему гонял гномов, особенно молодых, до седьмого пота. И, надо сказать, что подопечные его не только уважали, но и боялись как огня. В своем гарнизоне он имел прозвище «Тяжелая рука», прямо относящееся к его давней манере вести «воспитательный процесс». Дело в том, что если молодой (или не очень) гном начинал проявлять недостаточное, по-мнению коменданта, рвение, то он спрашивал: «Чего размечтался? Решил почувствовать себя эльфом?» И, как правило, этих вопросов уже хватало, чтоб вернуть зазевавшегося к работе. Но в особо тяжелых случаях дед награждал провинившегося такой затрещиной, что звезды эльфов не шли ни в какое сравнение с фейерверком перед глазами наказанного.

Рассказывают случай, как дед, таким образом, приобщивший к эльфийской природе нескольких пленных орков, отдал им приказание «вылизать» загаженные ими чертоги, отныне поступавшие под его командование. Через какое-то время один из присматривающих за проведением очистки гномов доложил, что орки принялись вылизывать это помещение совершенно натуральным способом, игнорируя дальнейшие приказы стражи.
Дед, было, опешил от изумления, но после пожал плечами и сказал:
- Ну, раз уж они привыкли жрать всякую дрянь, то вероятно им это не впервой…
Однако ему все равно пришлось идти к пленным и объяснять еще раз, что именно он имел в виду.

Характер у Тяжелой руки был склочный: любая встреча начиналась с брани, правда, если до «становления эльфами» не доходило, то это считалось нормальным делом. Неудивительно, почему дед не был женат и не уживался ни с кем из родственников. Меня он гонял не меньше, чем других в моем возрасте, но к моему желанию отправиться наводить порядок в Мории относился довольно одобрительно. И как-то сразу так повелось, что все, что он мне поручал, я воспринимал как подготовку к будущему, когда я вырасту, походу.
Фрори довольно скоро мне заявил, что учить меня сражаться двуручным молотом – только нервы переводить, посему отдал он меня в ученики мастеру владения двумя топорами. Молотом я тоже помахать могу, но до деда мне очень далеко. Утешает только то, что дед вообще редко брал учеников, ибо они казались ему «хлипкого телосложения и неспособными в принципе концентрировать всю свою силу для сокрушающего удара». Дед же своим молотом мог смять практически любую башку, если повезет даже троллью…

[Pulya_Kochkina]

Персонаж - Гвайдор

Гвайдор родился в 981 году Третьей эпохи во владениях короля Трандуила. О своих родителях ему ничего не известно. Приёмый отец рассказал Гвайдору, что тот происходил из эльфов-авари, пришедших в начале Третьей эпохи в Зеленолесье с востока. Они прожили в Зеленолесье несколько веков и погибли во время одного из набегов банд Ангмара, неожиданно начавшихся через несколько лет после рождения сына. Детство юного эльфа было наполнено играми с лесными зверями (тогда ещё мирными) и долгими походами по лесным чащобам: на сотни лиг в округе не осталось ни одного не исхоженного оврага или буреломья. Исследовательские наклонности наложили серьёзный отпечаток на последующую жизнь юного эльфа.
В 1050 году, когда Гвайдор отметил свою 69 весну и был ещё юн по эльфийским меркам, в Дол Гулдур вернулся почти забытый слуга поверженного валарами Моргота, имя которому Саурон. Родные Гвайдору леса наполнили лиходейские твари и они стали называться Лихолесье. Сердце Гвайдора омрачилось и на долгие годы его целью стало изгнание Саурона из Средиземья. Молодой и горячий, Гвайдор попытался в одиночку проникнуть в крепость Некроманта и исполнить свою мечту. Однако его ждала неудача. Чудом оставшись в живых, Гвайдор вернулся домой, но, будучи достойным представителем народа авари, не пал духом. Юный эльф обратился к архивам Зелёного замка в поисках оружия, которым он смог бы сокрушить врага и вернуть своей Родине её первозданный вид: он изучил хранившиеся в замке Трандуила рукописи и свитки, но не нашел нужного ему ответа. В своих поисках он покинул Лихолесье и направился в Ривенделл, где с позволения мудрого Элронда был допущен к величайшей из библиотек Средиземья. Вскоре слухи о эльфе-авари с восточной стороны Мглистых гор и о его поисках распространились от по всему Эриадору вплоть до поселений эльфов в Эред Луине. Он был прозван Рунэделем и под этим именем пришел на земли разоренного в давние годы королевства Арнор.
В своей борьбе со злой волей ставленников Тьмы, Гвайдор выше всего стал ценить жизнь. Он избрал путь целителя-менестреля и в своих походах по наполненным порождениями Тьмы землям Кардолана и Рудаура, во время вылазок в Гарт Агарвен и Великие Могильники он не раз спасал жизнь эльфам и гномам, людям и хоббитам. В руинах древних крепостей Артендайна и Ангмара, Гвайдор собирал обрывки древних рукописей, надеясь отыскать в них тайну оружия, которое помогло бы ему сокрушить Саурона,
Собранные их фрагментов дунаданских рукописей летописи открыли Гвайдору Рунэделю историю войны с Сауроном и прославили как одного из величайших историков Эриадора, проникших в тайны древности и изучившему ремесленные секреты древности. Он создавал мечи, один вид которых обращал в ужас орков и гоблинов, но не один из них не мог открыть дорогу в Дол Гулдур и поразить бесплотный призрак Саурона, навсегда низвергнув его за пределы Арды.
Во время своих скитаний по землям Эред Луина, Гвайдор встретил Иванора, который поведал ему о объединившихся в борьбе со злом воинов, магов и целителей Свободных народов Эриадора. Они называли себя Братство Света и мечтали о том же — низвержении власти Саурона и его приспешников. Уставший от одиночества Гвайдор рассказал Иванору историю своей жизни и был принят в большую семью Братства. С этого времени свет надежды горел в его душе все ярче и враги, видя его сияющие глаза, бросали оружие раньше, чем он доставал свой выкованный в стародавние времена эльфами Белерианда меч.

[Pulya_Kochkina]

Персонаж - Анорриана

Желтый кленовый лист тихо покинул родную ветвь и, причудливо кувыркаясь в воздухе, устремился к земле. Он почти коснулся высоких трав, да северный ветер легонько вздохнул - и путешественник оказался среди подобных себе.
Стаей золотистых рыбешек листва пронеслась над дорогой, исполняя свой прощальный танец в последних лучах солнца. Скользнула мимо меня, оставив в подарок разукрашенный лист в волосах, легко коснулась лошадиной морды и печальной и торжественной процессией двинулась далее.
Орикон фыркнул и тряхнул головой. Я ободряюще похлопала старого коня по шее
- скоро, скоро отдохнем. Долог был наш путь, друг мой... Пора и на отдых место присматривать. А пока копыта равномерно ступали по сухой земле.
Дорога, петлявшая между холмами и юркой змеей нырявшая в перелески, казалось, была когда-то более чем оживленна, но сейчас несколько заросла, и Орикон, не останавливаясь, хватал верхушки душистых трав. Я не мешала - торопится некуда, да и не одергивать же по пустякам старого верного коня?
Имя его дано было по веточке цветка, заботливо вплетенной в гриву в наше первое знакомство, и значило "вереск".
Погрузившись в воспоминания, я заметила чей-то костер около дороги, только когда ветер донес запах дыма, хотя отблески уже во всю плясали на темных елях, разгоняя подступившие сумерки. Остановив Орикона, я покол****ась, но потом, накинув, капюшон, все же пустила его шагом в сторону лагеря.
Однако, человек, нашедший себе здесь приют, оказался еще более неосторожным и заметил мое появление, только когда конь вступил в освещенный пламенем круг. Увидев меня, он тут же подскочил, явно стараясь выглядеть посерьезней.
Этого у него явно не получалось - обычный вихрастый юнец, почти мальчишка по эльфийским меркам. Да и по-людским, думаю, не намного старше. Хотя, признаться, определение человеческого возраста всегда был для меня проблемой.
- Приветствую и прошу простить за беспокойство. Но путь мой проходит рядом, а ночь близка. Не разрешишь ли остановится у твоего огня?
- Разрешу... эм... Конечно, проходи.
Я благодарно кивнула, спешилась и отпустила Орикона отдохнуть.
- А как тебя звать и куда путь держишь? - поинтересовался он, вновь устроившись поближе к пламени.
- Зови меня Аноррианой. Еду на запад, к Эред-Луин.. вы зовете их Синие Горы.
- я захватила седельные сумки и перебралась к огню. - А куда ведёт твой путь?
- А меня Терри зовут. К родичам еду, вон туда - он махнул рукой на северо-запад.
Достав еду, я предложила ему разделить со мной трапезу, но юнец отказался.
Пожав плечами, слегка перекусила.
Успокаивающее потрескивание костра вкупе с приятным теплом вскоре создали подходящее настроение, и я наконец откинула капюшон и потянула из мешка небольшую арфу. Человек молчал, я полуприкрыла глаза и вновь погрузилась в воспоминания. Пальцы лениво и мягко перебирали струны, рождая не мелодию - тень мелодии, ее легкий след.
- Ты.. эльф?..
Я удивленно взглянула на него. Нелегко привыкнуть к тому, что порой тебя принимают за ожившую сказку. Несколько нот встревоженными птицами взвились вверх.
Не найдя, что ответить, я просто кивнула. Терри смотрел на меня, как смотрят на цветок, пробившийся сквозь снег зимой.
- Я никогда не видел вас... твой народ. Как... Разве ты не ушла с остальными?
Пальцы быстрее забегали по струнам, мелодия начала оживать и приобретать силу - так весенний ручей рождается из россыпи капели. И так же начала оживать и память. Конечно, не в моих привычках рассказывать о себе все первому же смертному... Но что-то было в его детском любопытстве и я отбросила излишнюю скрытность, непривычно и немного неловко перекладывая песню на всеобщий.

Услышать вы хотите историю мою?
Ну что ж, садитесь ближе, ее я вам спою.
В ней нет боев суровых, нет подвигов лихих - На доблестных героев оставила я их.

А дом мой - Лихолесье, среди высоких древ Жила я, время дивное застать еще успев.
Когда еще был светел Великий лес и пел
Сейчас же сумрак темный почти им завладел.

Был друг со мною верный Был дорог мне как брат Как жаль что годы светлые нам не вернуть назад Бродяга и сказитель в историях простор От синих океанов до самых древних гор.

И рядом с грозным воином летели прочь года Но счастье тени грозные забрали навсегда.
И флейта тихо пела печальному дождю
Слезами капли алые скользили по мечу.

Мне лес шепнул негромко, что надо уходить.
Дороги память горькую помогут заглушить.
Из спутников cо мною лишь арфа да мой конь А ясной ночью звезды мне дарят свой огонь.

Бывал мой путь и легок, бывали дни тревог.
И алым умывался мне памятный клинок.
И лишь горит далёко надежды робкий свет
И путь ведет все дальше, вперед на много лет..

Из груди непроизвольно вырвался тихий вздох. В воздухе прозвенел еще один негромкий аккорд, вторя почти шепоту слов.

Теперь пою тебе, а путь манит опять
И как костёр дотлеет, мне снова выступать Не знать, куда ведет сплетение дорог - К падению Врага иль в Мандоса чертог...

Я замолчала. Юнец тоже притих. Еле слышно поющая арфа не заглушала ни легкого потрескивания огня, ни шепота желтеющей листвы. Слова давались немного тяжело.
- Когда-то я обещала одному эльфу, что сама посмотрю все страны и места, о которых он мне рассказывал. Пришло время выполнять обещание... хоть он об этом и не узнает.
Я вновь уставилась в огонь, перебирая события прошлого.
- Мне очень жаль. А... кем он был? - снова прервал мысли голос.
- Воином. Певцом. Другом. Но создания тени оказались быстрей его клинка, ужасней, чем поется в песнях... и я не смогла удержать его.
Закрыв на мгновение глаза, я полной грудью вдохнула свежий осенний воздух, пропитавшийся ароматами палой листвы. Но не успела догореть и веточка в огне, как неугомонное создание вновь продолжило расспросы:
- Он сражался у Одинокой Горы, да? Там дракон еще был!
Я вздохнула. Но в глазах его было столько восторга и искреннего любопытства...
- Нет. Это было позднее. Наш дом на севере Лихолесья. Я помню светлые поляны и весело шепчущую листву, пение звонких птиц и непуганых зверей, доверчиво подходящих за лаской. И помню темные тени, наступавшие с юго-востока, пока прежде зеленый лес не стал именоваться Таур-э-Ндаэделос, Лесом Великого Страха на всеобщем... Орки, гоблины и пауки - лишь самые слабые из созданий тьмы, наводнивших бывший Зеленый Лес.
- А вы с ними сражаетесь, да?
- Наши воины сдерживают их... но я всего лишь менестрель, и перо да арфа слушаются меня намного лучше лука да меча.
- Аа... Так ты не воин? - в голосе Терри чувствовалось легкое разочарование.
Опять эти проклятые слова! Сколько труда и разговоров мне пришлось перенести, что б уйти из Лихолесья... и все потому, что каждый твердил - мир становится слишком опасен для похождений в одиночку.
- Каждого из нас завтра ждет длинный путь. Время отдохнуть. - наверно, это получилось слишком раздраженно и резко. Мелодия арфы вновь утихла, оставшись тихо звенеть в воздухе весенней капелью. Я отвернулась, давая понять, что беседа окончена и лениво подкинула веточку ненасытному огню.
Мальчишка вздохнул и, не успело пламя до конца объять новую подачку, уже тихо сопел. Я так и осталась сидеть, пока и сама не ушла бродить по снам.
...Я уехала еще до рассвета, оставив у почти прогоревшего костра небольшой зеленый камень, переливающийся даже в слабых отблесках полупотухших углей.
Он не виноват.
Каждый сам делает свою судьбу.

[Pulya_Kochkina]

Персонаж - Аурелия Аурита

Аурелия Аурита – дочь прославленного рейнджера и известного путешественника сэра МакЭвели и красавицы из Земель Просвещения леди Элизабет – была призвана из другого мира еще в младенчестве подающим надежды магом-самоучкой, бывшем на службе у наместника Гондора. Доподлинно неизвестно, какие именно заклинания попали в руки этому магу, однако он сумел успешно воспользоваться мудростью древних, дабы призвать силу из мира иного, дарующую жизнь в мире новом.

«Да, невероятно, но это так… Я совершенно не представляю себе ни того мира, где я была рождена, ни того, как я могла оказаться в Средиземье, я даже не имею каких-то особых способностей, отличающих меня от других. Однако где-то в глубине сердца я все же чувствую, что мой истинный дом где-то за пределами полета мысли, за пределами воображения.»

Через несколько лет маг, призвавший дитя в этот мир и опекавший его все это время, был изгнан из Минас-Тирита, по мнению наместника – ввиду бесполезности и бездарности. Недолого поютившись вблизи гондорской твердыни, он с Аурелией – единственной верной спутницей изгнанника-мага – направился в сторону Рохана.

«По правде говоря, Эльтгант (я всегда называла его дядей, даже не знаю почему именно так, как-то с ранних лет привилось) был в душе добрым и заботливым. Что примечательно, он никогда не пытался от меня утаивать историю моего возникновения в этом мире, и он также имел довольно обширные познания в магии, как я теперь понимаю, хотя кое в чем мастерства, быть может, ему не хватало. Тем не менее, наместник выражал все нарастающее недовольство тем, что Эльтгант не мог решить его любую проблему или прихоть в тот же час. В итоге мы оказались выброшенными за стены Минас-Тирита, без чьей-либо поддержки, без уверенности в завтрашнем дне.»

Где-то на полпути к Рохану на странников внезапно напали орки. Маг пытался сдержать их натиск, однако ловкости и коварства орков хватило, чтобы превозмочь Эльтганта, отправив его к праотцам…

«Это было ужасно. Я до сих пор помню тот день. Весь ужас тех мгновений проплывает перед глазами, как-будто это произошло вчера. Дядя на самом деле долго сдерживал натиск банды орков, и я уже было подумала, что они вот-вот отступят, но вдруг один из них резко увернулся и всадил нож дяде прямо под сердце. Мне было тогда семь…»

Аурелия смогла спрятаться неподалеку в чащобе, пока шел бой, и когда все было кончено, она сумела вскарабкаться на дерево, где в страхе и горечи провела остаток дня и следующую ночь. Несколько дней после этого, маленькая Аурелия провела в скитаниях, не имея никаких запасов еды, не зная дороги, пытаясь просто дожить до следующего утра, в надежде, что кто-нибудь ее спасет.

«Это были самые худшие и самые несчастные дни в моей жизни. Я не знала, что делать, куда идти, вообще как жить дальше. Наверно тогда, я впервые почувствовала себя лишней в этом мире, представляла, что мой дом где-то совершенно в других местах, чем те, о которых мне доводилось когда-либо слышать. Я почти ничего не ела, перебиваясь только тем, что могла собрать из съестного... ягоды, орехи, даже ящерицы. То тут, то там на горизонте возникали дымы костров, и я боялась даже идти в ту сторону, опасаясь, что это могут быть орки или еще кто похуже. И тем не менее, я мечтала чтобы кто-нибудь нашел меня и спас. Я мечтала просто о доме.»

Спустя несколько дней, Аурелию, спящей под елью, нашел некий следопыт. Он-то и оказался ее спасителем. В течение следующих лет пришелица из другого мира превращалась в ловкую и храбрую охотницу мира настоящего, следуя везде за следопытом-скитальцем, обучаясь всему тому, что знал и умел он, вникая во все тонкости и перипетии бурной эпохи Средиземья, открывая для себя мир как бы заново. Она заменила ему дочь, а он для нее – отца. Отцом она называет его и поныне.

«Не знаю, может у меня и были врожденные склонности какие, но в любом случае, отец сразу сумел развеять мои горести, и пробудить неподдельный интерес к жизни следопыта. Это казалось так романтично [смеется]. Надеюсь, я стала достойной ученицей.»

Но вот настал тот день, когда Аурелии Аурите судьба приподнесла неожиданный сюрприз.

«Постойте, постойте! А вы знаете, откуда у меня такое необычное двухсложное имя? Хочу заметить, что Аурелией меня назвал дядя Эльтгант, а отец звал иначе – Ауритой. Оба они для меня дороги, поэтому я сохранила и оба имени: теперь меня зовут просто и красиво Аурелия Аурита [улыбается].»

Так вот, однажды молодая охотница, прогуливаясь по лесу, наткнулась на необычный камень, по виду отдаленно напоминавший путеводный, однако ни формой, ни свечением он не был похож на те, которые доводилось ей видеть прежде. Скорее из любопытства, слегка дотронувшись до него, Аурелия погрузилась в плотную пелену белого тумана. Но спустя пару мгновений, он начал постепенно рассеиваться, а неожиданности охотницы не было предела.

«Это просто издевательство какое-то! Меня прямо преследуют эти перемещения в пространстве. Хотя я теперь и сама такое умею, но надо же предупреждать как-то! Представьте, я очутилась в неизвестном маленьком городке Арчете, без понятия, где я, кто эти люди вокруг, и как мне вернуться назад. Все мои попытки что-то сделать были тщетны. Позже я узнала, что неподалеку стоит город Бри, который я помнила по картам, и это меня хоть как-то обнадежило – слава создателю, я все же в Средиземье. Однако следующей ночью мне снился сон, в котором ко мне пришел отец и сказал, что он знает про то, что со мной случилось и последующие события должны стать для меня испытанием, хотя о первопричине всех этих происшествий не знает и он сам. Вот уж, осчастливил, так осчастливил!»

С того самого дня события в жизни Аурелии понеслись бурной и стремительной рекой, и пока никто не смеет и предположить, куда в конце концов заведет судьба отважную охотницу.

[Pulya_Kochkina]

Персонаж - Джига

Родился я в обычной семье, моя мать была поварихой, а отец рыбаком… Мои родители жили в небольшой прибрежной, хоббитиянской деревушке, жили мирно и счастливо. Каждую субботу в деревушке проходил вечер веселья, все семьи собирались под звёздным небом на берегу и в лучах фонарей, костров и огоньков устраивался пир и выступления, все веселились, шутили, танцевали.
Когда я родился мои пальцы были настолько длинными, а ручки настолько шустрыми, что лекарь, осматривающий меня после рождения, долго хихикал и жаловался моим родителям что я умудрился ущипнуть его за нос, опрокинуть бутыль с «зельем укрепления детского организма», залезть пальцами ног в кольца ножниц и вытащить парочку золотых блестяшек у него из заднего кармана.
Я был настолько шустрым, что родители решили назвать меня в честь своего любимого танца, который они сами так резво исполняли каждый раз на субботних вечерах – танца Джига - невероятно быстрого, проворного, зажигательного!
Шло время, никто и не мог предположить, что вскоре от нашей деревушки ничего не останется. Как-то раз на деревню напали Пираты ордена «Чёрного Каракурта» и сожгли всё дотла, уничтожив весь урожай, скот, дома ….Уничтожили все дома, кроме нашего …
Мне тогда было десять лет, я извалялся в пепле и замаскировавшись наблюдал! Я смотрел, как главный Одноглазый пират что-то говорит моему отцу и матери, я очень переживал за них. И в конце концов я принял решение атаковать. Подкравшись со спины, я атаковал лидера пиратов, но для него этот удар был лишь уколом булавки в камень! Схватив меня за плечи, он оторвал меня от земли. Я ощутил его мощное, горячее дыхание. Это был крупный широкоплечий Орк, высокий и крепкий. Волосы его были масляные и как мгла тёмные. Один глаз был перевязан повязкой, а другой был огромный как зияющая дыра. Этот орк внушал ужас в любого кто находился рядом!
- Я, Курт, предводитель пиратского ордена «Чёрного Каракурта» - прорычал Одноглазый орк. – и ты жалкий хоббит пойдёшь со мной! – сказал он мне, пригрозив, что если я ослушаюсь, то не пощадит моих родителей.
Я согласился, ради спасения своих родителей и уплыл вместе с Пиратами. Так я стал малолетним пиратом. Вначале я чувствовал ненависть и злобу к этим пиратам, но со временем привык к странствиям и стал понимать, что это то о чём я мечтал и что моей душе ближе приключения, чем спокойная жизнь хоббита толстяка! Я стал единственным хоббитом, среди орков, на пиратской шхуне. Я стал тренироваться, использовать уловки и различные коварные приёмы. Здесь и раскрылся мой талант – я наносил удары с такой скоростью и точностью, что никто не мог уйти от меня! А капитан Курт частенько предоставлял мне хорошую возможность потренироваться во владении клинками, нападая на другие судна. Мы грабили и странствовали по свету тридцать лет, пираты и наш лидер капитан Курт стали моей второй семьёй! Капитан воспитал меня, научил сражаться, спускать шкуры с врагов и не бояться ничего! Он был великим пиратом и могучим воином-охотником … ….Но природа не щадит никого, попав в сильный шторм наш корабль напоролся на рифы. Почти вся команда утонула, лишь я, капитан Курт и еще несколько пиратов смогли спастись. Изнеможенные, мы вплавь добрались до берега, в надежде спастись. Но когда мы доплыли до берега, нас встретила гвардия Эльфийских лучников. Они держали на прицеле капитана Курта, зная, что он очень опасен!
Державшись из последних сил, я лишь видел, как обессиленный капитан бросился из последних сил в атаку, защищая меня и свою команду, но стрелы эльфов настигли цель! Капитан ордена «Черного Каракурта» пал замертво! – после чего я потерял сознание и больше ничего не видел ...
…. Очнулся я в уютной таверне в городке под названием - Занорье.
Как мне рассказал хозяин таверны, привёз меня туда один из тех эльфийских стрелков. Эльф сказал хозяину таверны, что их гвардия нашла меня в плену у орков-пиратов, и что всех оставшихся в живых орков они уничтожили, а меня освободили и привезли в город. Ведь никто не мог предположить что орк и хоббит могли сражаться плечом к плечу.
Меня приняли за пленника, и это будет еще одной моей уловкой, еще одной маскировкой на пути к мести за моего учителя – лидера ордена «Чёрного Каракурта» капитана Курта!

…. после крушения нашего судна, капитан Курт успел мне поведать о том, что мой отец в далёком прошлом был пиратом …. а теперь пришло моё время править пиратской шхуной…но мне выпал несколько иной путь - отныне я беспощаден, так как мщу за всё!!!
Я спускаю шкуры со всех, кто мне не мил! Ведь я Джига – лидер ордена «Чёрного Каракурта»

[Pulya_Kochkina]

Персонаж:
Имя: Рольфур
Раса: Гном
Класс: Менестрель
Профессия: Историк

Биография:
Они давили на меня , понимаешь? Горы давили на меня. На гнома! Я больше так не мог. После вожделенной прогулки снаружи я возвращался в пещеры – и снова ощущал тяжесть гор надо мной и постоянное чувство… не знаю… какого-то удушья. Мне не хватало воздуха. Братья Бури и Комбур посмеивались надо мной и не понимали, что происходит, но знали, что я не притворяюсь, и жалели меня. Я ненавидел их жалость, ибо, в отсутствие понимания, она унижала, – и все же был благодарен хотя бы за тень сочувствия. Чтобы отвлечься от удушья, я начал писать стихи, аккомпанируя себе на лютне… Это увлекло меня и помогло отвлечься от проблемы, но много ли сочинишь, постоянно пребывая под землей?
Случилось так, что во время одной из редких прогулок снаружи, я увидел Торина Дубощита. Это сейчас принято говорить, что его облик излучал мудрость и величие, но все было совсем не так. Внешне Торин ничем не отличался от любого другого гнома, понимаешь? Встреть ты его в таверне, в компании его друзей – и не скажешь, что это – будущий Король Под Горой. Его выдавали только в глаза – в них кипела такая страсть, такая жажда славы, что они ослепляли.
Торин отправился в путешествие, которое принесло ему славу. И я завидовал ему от всей души. Зависть снедала меня постоянно, двигала что-то в моей душе – и в один прекрасный день я не выдержал. Услышав, что государь Двалин собирает экспедицию, я собрал свои вещи, захватил лютню и отправился с ним. К тому времени я уже сочинил десяток песен, и в пути я не раз радовал ими сердца моих неприхотливых товарищей. Слава была где-то впереди, и я тянулся к ней всем, что было во мне от меня.
Когда мы отбили у прихвостней Скоргрима Чертоги Торина, я думал, что обрел счастье. Но нет. Прошло немного времени, и все вернулось на круги своя. Муза влекла меня дальше, а своды Чертогов давили так же, как до них падали на меня, оставаясь на месте, горы. Противоречия раздирали меня – я тосковал по Комбуру, мне жаль было прощаться со старшим, Бури (этот тоже был в экспедиции), но мешкать я не мог. Обняв старшего и отправив письмо младшему брату, я пошел, куда глаза глядят.
Надземный мир меня просто поразил. О, сколько же здесь оказалось великолепнейших и живописнейших мест, так и просившихся на бумагу или на струны!
Вдохновению моему нет предела. Я пью его жадно, захлебываясь, неотрывно. Я уже овладел искусством игры на нескольких инструментах, и продолжаю познавать все средства творения музыки. Если сами Валар сотворили мир из мелодии, значит, музыка священна. И это знание согревает мою душу.
За время странствий я видел многое, что не мог объяснить, как ни старался. Поэтому я недолго раздумывал, прежде чем раздобыть учебники и всерьез засесть за историю нашего мира. Говорят, наше время, время казадов, уходит. Поглядим. Я – неправильный гном. Я не люблю подземелья, и верю в будущее нашего народа.
Что лучше способствует творению и познанию, чем спокойная жизнь фермера? Не знаю. Когда мое естество требует покоя, когда я хочу обдумать все то, что успел узнать во время странствий, для меня милейшее дело – повозиться на огороде, а потом, раскурив трубочку самосада, полюбоваться небом. Напрасно говорят, что самое красивое время – это закат или восход. Небо красиво и удивительно всегда. И всегда по-разному.
Однажды в руки ко мне попала древняя книга. Какой-то очень дотошный кузнец, обильно наделенный интеллектом, описывал там любопытные секреты своего мастерства. Я решил попробовать несколько его рецептов и с удивлением понял, что вполне способен создавать простенькое оружие. Как знать, если я стану заниматься этим всерьез, быть может, однажды и у меня получится тот любопытный клинок, схема которого была на странице 24?

[Pulya_Kochkina]

Персонаж - Фелиция

Так вот. Началось все с того, что мой отец — добрый гном Блэкмор, решил посетить Рохан, с целью прикупить себе лошадку знаменитой местной породы. Эх... высокие красивые женщины, все дела... И так получилось, что через девять месяцев ему под дверь подкинули визжащий сверток — меня. Бедный папочка, он не знал, что ему теперь делать — плакать или смеяться. Младенец-то ЧЕ-ЛО-ВЕК!! Прошло больше 20 лет, я выросла, вытянулась, превратилась в хорошенькую ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ девушку (несмотря на все попытки моего папаши втиснуть дочку в одежду бабушки-гнома и брить ей подбородок, чтобы хоть какая-нибудь поросль наметилась), но любовь к мелкому народу у меня в крови. Недавно Морадин — очень отважный гном, очаровал мое сердце. Да и как было не влюбиться в этот взрывоопасный коктейль мужества, решимости, агрессии и нежности? Да еще и в пылу сражения, когда жизнь и смерть берутся за руки… и на грани обморока и эйфории выжившим так хочется любить. Мы поженились. Страж и Менестрель. Стальной Щит и Певица Жизни...

P.S. Родился Кромин — балбес и словоплет. Вся родня стонет под гнетом его бородатых анекдотов и обильных словоизлияний. Хотя… ну какой может быть спрос с гнома, появившегося на свет в фонтане Бри под скульптурой вепря, да еще сразу с оружием, в броне и с бородой? О, мой престарелый сын! Но зато сердце у него доброе и душа как озерный родник.